Маргарита Николаевна встретила меня радостно. Видно, она уже измучилась ждать результата и только из чувства такта не решалась напомнить мне о своем существовании. Я невесло улыбнулась ей в ответ и прошла в комнату.

Я села в кресло и посмотрела на торопливо устроившуюся на стуле и приготовившуюся слушать Маргариту Николаевну. Я даже не знала, с чего начать… Превозмогая себя, все же начала говорить:

– Маргарита Николаевна, я должна вам сообщить, что расследование завершено. Преступник найден и скоро предстанет перед судом.

Увидев, что женщина при этих словах радостно и взволнованно затрепетала, я продолжала:

– Но мне необходимо сообщить вам несколько неприятных фактов. Возможно, вы воспримете это в штыки, и я вас понимаю. Но тем не менее это факты…

Когда я закончила свой рассказ, Маргарита Николаевна смотрела на меня во все глаза. Потом она покачнулась на стуле, и эмоции бурно выплеснулись из нее.

– Нет, нет, нет! – кричала женщина, горя глазами. – Я не верю, слышите?! Это все придумано, чтобы очернить мою дочь, чтобы выставить преступника в выгодном свете! Этого не может быть, я знаю свою дочь!

– К сожалению, это правда, – тихо сказала я. – Это абсолютно доказано, есть масса свидетелей.

– Каких свидетелей? – простонала Маргарита Николаевна. – Они могут быть подкуплены.

– Нет, это все верно. И я не хотела вам говорить, но потом поняла, что правду здесь уже не скроешь. Вы все равно бы узнали, не от меня, так от кого-то другого. И, возможно, вам это было бы преподнесено в более жесткой форме. Но все-таки вам сейчас не стоит зацикливаться именно на этом.

Вы же добились того, чего хотели – преступник найден и арестован.

Маргарита Николаевна невидящим взглядом смотрела перед собой. Я вздохнула и вышла из ее квартиры. Возвращаясь домой, я размышляла о том, что чрезмерное доверие к юной дочери, перекладывание ответственности за ее судьбу на нее саму – это тоже плохо. Потому что приводит к таким вот результатам.

Андрей Александрович Мельников был доволен. Он облачился в свой подполковничий мундир, в котором я его еще не видела. Мельников только что явился от вышестоящего начальства, от которого получил поздравления и всяческие пожелания успехов, посему находился в приподнятом настроении. Он пригласил меня в свой кабинет, торжественно выставил на стол бутылку коньяка и фрукты и предложил отметить успешное завершение дела. Машины у меня пока не было, я передвигалась по городу исключительно в такси, так что могла позволить себе пропустить рюмочку-другую. Тем более что тоже заслужила отдых и праздник.

– Что там по поводу Таранова? – спросила я у Мельникова после первого тоста.

– Во всем сознался, – радостно сообщил Андрей Александрович. – И в изнасиловании, и в убийстве Тамары, и во взрыве твоей машины.

– Так что ты полностью себя реабилитировал, – улыбнулась я.

– Да, все прекрасно, – на Мельникова напало благодушное настроение после второй рюмки. – Можешь, кстати, требовать от него денежной компенсации. Правда, ждать будешь всю жизнь, у него же нет ни фига.

– Пускай зарабатывает! – отрезала я. – Пускай квартиру продает!

– Нет у него квартиры-то, – с сожалением глядя на меня, пояснил Мельников. – Родительская она. А самому ему в тюрьму. Ну, может, конечно, со своих заработков платить тебе ежемесячно… Рублей сто. Устроит? – усмехнулся он.

– Да ладно, с этим все понятно, – махнул я рукой. – Я и не рассчитывала на то, что он заплатит деньги. А что с Горобцом? Чем там все закончилось?

– А! – отмахнулся Мельников. – Мне с самого начала эти сестренки не понравились. Отозвала заявление, и все! Денег хочет… Ну, так им обеим и надо. Горобец, когда узнает, кто это на него так наехал, головы им обеим пооткручивает. Так и надо им! А то легких денег все хотят, работать только никто не хочет. Да и черт с ними со всеми! – продолжил Андрей. – В конце концов, Горобец по делу Синицыной не проходит, на что он нам сдался? Помогать этой дурехе от мужа избавиться и имущество его захапать? Сдалась она мне!

– Ну и ладно! – проговорила я, – меня это тоже не волнует.

– Так что давай еще по одной! – подмигнул мне Мельников, наполняя рюмки.

* * *

Галина Пивоварова позвонила мне примерно через три дня после завершения дела Гели Синицыной.

– Танюша, мы сейчас за тобой заедем, одевайся! – проговорила она загадочным тоном.

Я недоуменно повела плечами, но все же облачилась в костюм. Жара спала, в одночасье сменившись резкой прохладой, и меня уже не пугала перспектива куда-то тащиться в разгар дня. Галина явилась очень скоро и с порога заявила:

– Я наконец-то хочу тебя отблагодарить, так что сейчас мы едем в «Венецию»! И не думай возражать! Тем более что тебе так и не удалось толком у меня пообедать.

Спорить я не стала, мы спустились вниз и сели в джип, за рулем которого был Анатолий.

– Починил? – улыбнулась я, усаживаясь на заднем сиденье.

Пивоваров важно кивнул, успев подмигнуть мне. Я поняла его: я не стала ничего рассказывать Галине о нашем с Анатолием посещении Жанны Коростылевой, предоставив ему самому объясняться с супругой, где он брал красную «Ланчию». Видимо, все прошло гладко, потому что Галина даже не заикалась на эту тему. Она поведала, что со спадом жары дела войдут в свою колею, теперь она рада будет наконец-то принять меня и что уже с утра отдала распоряжения накрыть стол на троих, так что нас все должно ждать в лучшем виде.

– Слушай, а как там Маргарита Николаевна? – решилась спросить я по дороге.

Галина помрачнела.

– Я же предупреждала ее, что не нужно ей этого расследования! – проговорила она.

– Нет, Галочка, я считаю, что ты в корне не права! – подал голос Анатолий. – Разве можно оставлять преступника безнаказанным? И если бы не Татьяна, он бы до сих пор гулял на свободе!

– Да разве я что-то говорю против Татьяны? – всплеснула руками Пивоварова. – Она молодец, даже сама Маргарита это признала. Но и ты пойми – каково ей такое узнать! Да она и не на тебя сердится, а просто расстроена, что все так случилось… Не переживай, она придет в себя.

– Дай-то бог, – вздохнула я.

– Ну, вот мы и на месте, – проговорил Анатолий, останавливая машину.

– Подожди, а что это там такое? – встревоженно сказала Галина, приподнимаясь на сиденье, а затем быстро вышла из машины.

Возле кафе не было припаркованных машин. Наверное, это чуть подпортило настроение Пивоваровой. Выходит, что даже измененное в расчете на жаркую погоду меню не спасло положения: народ не хотел идти в кафе. Мы с Галиной подошли к двери и тут только заметили, что кафе закрыто. А причина его закрытия очень наглядно красовалась прямо на двери. На прямоугольной белой табличке, болтавшейся на двери, огромными корявыми буквами было намалевано «КАРАНТИН».