Однажды душным июльским днем – в английской столице температура за тридцать градусов бывает нечасто, но все же случается – Питер Устинов позвал меня на премьеру своей пьесы «Десятая Бетховена», где исполнял роль великого композитора.

– После спектакля заходите ко мне в уборную, расскажете о впечатлении, – предложил он.

Я воспользовался приглашением и обнаружил в крошечной гримерной изможденного, взмокшего от пота пожилого человека практически в исподнем, устало стирающего с лица и шеи густой сценический грим. А ведь всего несколько минут назад он весело и вполне энергично раскланивался перед восторженно рукоплещущим залом!

Мы кое-как управились с переодеванием Питера в цивильный костюм, и он пригласил меня отужинать в компании ведущих критиков в португальском ресторане, расположенном по соседству. По благожелательным комментариям этих людей мне сразу стало понятно, что новому сценическому произведению обеспечен огромный успех.

Выходили после застолья мы тоже вместе. В центре Лондона, на Шэфтсбери-авеню, проще простого было бы остановить такси и отправить домой Питера, вконец измотанного, к тому же обильно поевшего и выпившего. Но я проявил галантность, предложил подвезти его на своем авто, запаркованном на подземной стоянке, как мне казалось, неподалеку.

Когда мы отправились в путь, я, к ужасу своему, понял, что пройти нам предстояло порядка километра, да еще по небывалой духоте. Питер брел, медленно переставляя ноги, и постоянно спрашивал, сколько еще осталось. Последнюю часть пути он проделал, опираясь всей тяжестью грузного тела на мое плечо, едва добрел до гаража и бесчувственно рухнул на сиденье авто. Не исключаю, что ему очень хотелось прибить меня за такую прогулку, но, отдышавшись, он все-таки нашел в себе силы преодолеть это вполне естественное желание и начал, по обыкновению, шутить, рассказывать анекдоты и забавные случаи из своей жизни, богатой событиями и впечатлениями.

«Ну и что же разведка?» – спросит читатель, напряженно ожидающий от этой истории детективной развязки. Ведь ею здесь и не пахнет! Да как сказать.

В профессиональном успехе разведчика далеко не последнюю роль играет его окружение, люди, с которыми он общается при выполнении своих задач по прикрытию, а также поддерживает просто хорошие личные или даже дружеские отношения. Это так называемые нейтральные связи. Они обеспечивают доступ туда, куда разведчику необходимо попасть, чтобы малость пошпионить, от них поступают оригинальные идеи и отрывки полезной информации. Эти же персонажи по дружбе дают многообещающие наводки или запросто, сами не догадываясь об этом, могут подвести тебя к человеку, который впоследствии станет ценным агентом разведки. А сколько нового и полезного узнает разведчик от нейтральных связей о стране и психологических особенностях ее обитателей! Если смотреть на вещи прагматично, то нейтральные связи просто необходимы для того, чтобы утопить в многочисленных контактах с ними встречи с оперативными контактами, которые требуют той или иной степени конспирации.

В моей английской жизни был замечательный друг Грэм Стюарт, пожилой шотландец, бывший актер, с годами перековавшийся в бизнесмена, владельца небольшого кадрового агентства. На редкость харизматичный бонвиван и гурман. В его салоне можно было встретить и отпрысков семейства Ротшильдов, и выдающихся звезд Голливуда, и крупных госчиновников шотландского происхождения, выряжавшихся по случаю национальных праздников в юбки-килты и горланящих шотландские песни под волынку и стаканчик солодового виски.

Грэм, или, как мы называли его, Грэмски, был настоящим другом. Когда во время моего визига в его шотландское поместье туда бесцеремонно нагрянули полицейские служаки из Спсшл Бранч, намеревавшиеся проверить мои проездные документы, он, не раздумывая, выставил их за дверь. Сделано это было настолько решительно и убедительно, что в дальнейшем спецслужбисты ни разу носа не казали в местах моего выезда за пределы Лондона.

Грэмски, которого с моим боевым товарищем Юрием Кобахидзе связывала еще более тесная дружба, нежели со мной, узнал о нашей истинной ведомственной принадлежности только после моего выдворения из Англии в 1985 году. Коба покинул Альбион годом раньше и, в отличие от меня, по-хорошему. Однако этот человек продолжал навещать нас в России вплоть до своей смерти в 2000 году. Перед развалом СССР, когда у нас был полнейший дефицит продуктов, он даже привозил нам чемоданами продовольственный паек – горы макарон, сухое молоко, консервы.

Был среди моих нейтральных связей и упоминавшийся ранее полнейший комильфо Квентин Дэвис, впоследствии произведенный в пэры за заслуги на посту заместителя министра обороны Великобритании. Он знал русский язык, выученный во время работы секретарем британского посольства в Москве, к моменту нашей встречи был преуспевающим банкиром, а в дальнейшем стал видным политиком, членом палаты общин сперва от консерваторов, а потом от лейбористов.

Вербовать его почему-то не приходило в голову ни мне, ни моему руководству по резидентуре. Но именно он открыл мне двери в самые элитные клубы Уайтхолла, где автор этих строк, можно сказать, обрел свое разведывательное счастье.

Но возвратимся к Питеру Устинову. Знакомство с этим выдающимся деятелем искусства неожиданно принесло оперативный навар. В то время я обхаживал одного молодого перспективного консерватора, страстного любителя театра, назовем ею Патрик. Узнав, что я хорошо знаю Устинова, он стал умолять меня достать билетик на его аншлаговый спектакль. В качестве ответного жеста Патрик пригласил меня на летний оперный фестиваль, ежегодно проходящий в местечке Глайндборн, неподалеку от Лондона.

Там во время пикника на газоне с бокалом шампанского, обсуждая достоинства только что прослушанной оперы раннего Моцарта, я при посредничестве Патрика вышел на целую плеяду восходящих звезд партии тори, облеченных в летние смокинги, и получил в резидентуре статус ответственного за работу по этой партии, правящей в ту пору. Некоторых любителей раннего Моцарта можно увидеть в наши дни на передней правительственной скамье палаты общин британского парламента.

Как тут отделить работу от досуга? Тогда мне представлялась важной возможность проникновения в тайны Консервативной партии, обеспеченная через Питера Устинова. Теперь же, по прошествии десятилетий, я намного больше склонен ценить уникальный шанс общения с этим выдающимся деятелем культуры двадцатого века.

Это была наша извечная компания, без которой не могла бы состояться успешная карьера моего поколения советских разведчиков, работавших пол журналистским прикрытием. Она сложилась еще в конце семидесятых годов и состояла из корреспондентов ведущих английских изданий.

Упомяну о некоторых людях, входивших в нее.

Джон Ричардс из Daily Telegraph. Краснолицый, серьезного вида, но с прекрасным чувством сухого английского юмора крепыш, регбист. Он особенно близко дружил с нашим коллегой из ТАСС Сашей Степаненко, таким же трогательно серьезным очкариком, и назвал в его честь своего пса-далматинца.