– Все деньги в ее лечение вбухали, – пояснила Антонина, – уменя как раз Костик родился, знаете, как дача нужна! Пришлось снимать, а всеиз-за Ларисы, считайте, семья только на нее работала. И ведь хитрая какая!Вернется после очередного курса дезинтоксикации тише воды, ниже травы.Родственникам на шею кидается: простите, это больше никогда не повторится. Отецс матерью в слезы: естественно все забывают, а она через месяц, глядишь, опять никакаяявляется, и по новой поехало. У меня к ней любви не осталось. Она-то с нами неслишком считалась. Пока возможность есть, колется, курит, с парнями таскается,домой не приходит, а если явится, грубит в лицо. Как хвост прижмет, сразуангелом становится и ну стонать, да плакать. Хитрая, сил нет, а родители верилией, каждый раз считали, что дочурка искренне решила завязать.

Доктор Наргалиев, похоже, хорошо знал свое дело. Послемесяца, проведенного в Узбекистане, Лариса больше не хваталась за шприц, затопришла другая беда. У девочки стали отказывать почки. И снова потянулисьбольницы, больницы, больницы. Потом прозвучало слово «трансплантация»… Опустивкучу подробностей, скажу только, что в конце концов Марина вышла на Рыбакову.Вновь встал вопрос о деньгах. Пятнадцать тысяч – огромная сумма для Марковых.Ее собирали, продав буквально все что можно: старинные часы, серебряные ложки,украшения матери и старшей сестры, влезли в долги…

Операция прошла хорошо, отец с матерью, измученные сверхвсякой меры, сами чуть не угодили в больницу. Лариса быстро шла на поправку, носпустя пару недель после операции ее нашли утром в постели окоченевшей.

Антонина замолчала и принялась теребить край клеенки.

– Неудачно прооперировали? – тихо спросила я.

– Нет.

– Что же тогда?

– Сука! – с чувством произнесла Тоня. –Мерзкая, гадкаясучонка, недостойная носить человеческое имя.

– Вы про Рыбакову?

– Про кого?

– Ну про Аллу Станиславовну, ту, что берет деньги затрансплантацию.

– Что вы! Врачи сделали все возможное, из гроба Ларисувытащили. Это она сука… Знаете, отчего умерла?

– Нет.

– Где-то раздобыла дозу и укололась. Все пошло прахом. Малотого, что мы еще до сих пор с долгами рассчитываемся, так отец умер отсердечного приступа. Как услышал о том, что Лариса учудила, и в один часубрался, «Скорая» приехать не успела, а Марина вся седая ходит. Вот какие деткиу людей случаются. Уж извините, ничего хорошего припомнить о сестричке не могу.

Я вышла на улицу и выбросила в урну совершенно ненужнуюкопию свидетельства о смерти. Мне иногда кажется, что некоторым людям детипосланы не в утешение, а в наказание. Какие кармические долги оплатилинесчастные Марковы, получив от создателя Ларису?

Тяжело вздыхая, я поехала домой. Что ж, неизвестно, кого вэтой истории более жалко, Ларису или ее бедных родственников, но одно ясноточно, к медикам в этой семье претензий не имели.

До родственников Иосифа Леонидовича Феоктистова дозвонитьсяоказалось непросто, трубку никто не снимал. Наконец, когда я уже потерялавсякую надежду, раздался звонкий голосок восемнадцатилетней девушки:

– Алло.

– Здравствуйте, мне ваш телефончик дали в центретрансплантации.

– Не поняла?

– Ну в больнице, где Иосифу Леонидовичу делали пересадкупочки.

– А-а-а, и что вас интересует?

– Ваш отец, к сожалению, скончался…

– Феоктистов был моим мужем, – сухо поправила меня женщина.

– Ой, простите, – залепетала я, глядя на год рожденияФеоктистова, – у вас такой молодой голос.

– И что из того?

– Ничего, конечно, поверьте, мне очень надо с вамипобеседовать.

– Зачем?

– Моему мужу предстоит такая же операция, что и вашемусупругу… э… как вас зовут?

– Лина.

– Линочка, очень нужен совет, именно от вас. Можно мне к вамподъехать?

– Совершенно не понимаю зачем, – отрезала тетка. – Толькохочу предупредить сразу, не знаю, кто и что наболтал вам в центре, но я денег вдолг не даю. Если речь идет о спонсорстве, то даже зря не утруждайтесь.Меценатством занимался Иосиф, а я всего лишь бедная вдова, самой на жизнь нехватает.

– Нет-нет, – поспешила я успокоить ее, – мне нужен толькосовет.

– Ну ладно, так и быть, – сменила гнев на милостьсобеседница, – пишите адрес. Коттеджный поселок Веревкино, пять километров отМКАД, заезжайте в красные ворота, охрану предупрежу.

Я поглядела на часы: полдевятого.

– Можно завтра?

– Нет, – отрезала Лина, – я улетаю в Испанию, у вас толькоодна возможность побеседовать со мной, прямо сейчас, не хотите, не надо, самипонимаете, мне совершенно не до вас.

– Еду! – заорала я.

– Валяй, – напутствовала меня Лина.

Погода испортилась окончательно, пошел противный мокрыйснег, мигом превращавшийся в кашу. До Веревкина я смогла добраться только кдесяти. Приветливый охранник распахнул ворота, я въехала во двор и тяжеловздохнула. Бедная, нуждающаяся вдова обитала в трехэтажном доме из красногокирпича.

Едва палец нажал на звонок, дверь распахнулась, на порогевозник красивый, молодой парень с обнаженным торсом. Ноги его обтягивалиэлегантные светло-песочного цвета джинсы. Мальчишке было что продемонстрироватьдамам. Под загорелой кожей ходили тугие мышцы. Правый бицепс украшаламногоцветная наколка, то ли морда дракона, то ли какой-то ящерицы, но неварана. Благодаря Люсе я теперь узнаю эту рептилию со ста шагов.

– Вы, что ли, к Лине? – перекатывая во рту жвачку,поинтересовался юноша.

– Да.

– Идите вот в ту дверь.

Я покорно вошла в роскошно обставленную гостиную, кругомкожаная мебель, горы подушек, стеклянные столики, ковры, домашний кинотеатр изанавески с золотыми шнурами. Люстра сильно смахивала на ту, что украшает залБольшого театра: килограммы хрусталя и ярко начищенной бронзы.

– И зачем вам понадобилось сюда ехать? – раздался оживленныйголосок, и в гостиную влетела прехорошенькая девчушка лет двадцати, не больше.