— Гера, замолчи.

Аверин повернулся к нему. Василь вышел из-за стола. Губы и щеки его побелели, руки были сжаты в кулаки. Аверин никогда не видел брата в такой ярости.

— Не смей наводить в моем доме свои колдовские порядки! — рявкнул он и повернулся к фамильяру: — Анонимус! Приведи себя в приличный вид и отнеси, наконец, бабушке чертов ужин! Без огурцов!

Миг, и на месте раскачивающего удава снова материализовался дворецкий. Он поспешно вскочил на ноги и принялся собирать с пола посуду. В дыре на пиджаке виднелась гладкая кожа.

Миша перестал плакать, как по волшебству. И в гостиной на несколько минут повисла тишина, нарушаемая только звоном тарелок.

Внезапно тишину прорезал женский крик.

Присутствующие, до этого завороженно наблюдавшие за Анонимусом, резко обернулись. Кричала Мария. Ее взгляд был направлен на Верочку, на голове которой сидел огромный полосатый шершень. Видимо, залетел в разбившееся окно.

Девочка непонимающе хлопала глазами, удивленная таким внезапным вниманием.

Где-то сбоку Аверин услышал гудение и треск. Скосив глаза, он увидел Анонимуса, в руке которого мерцала и искрилась шаровая молния. Но что с ней делать, див не знал. Оружие, способное уничтожить средних размеров танк, в данном случае было абсолютно бесполезно.

Аверин выпустил тонкую нить Пут. Прицелился. У него гораздо меньше шансов навредить девочке, чем у Анонимуса, но всё равно, если он промахнется, шершень ужалит Веру. А укус этой твари в голову — крайне опасная вещь, особенно для ребенка.

— Верочка, доченька, не шевелись, — раздался сдавленный голос Василя.

Девочка продолжала хлопать глазами, на ее лице появился испуг.

И тут из окна выстрелила серая молния. Миг, хруст, и только крылья шершня спланировали на стол. А на коленях у Веры облизывался совершенно довольный Кузя.

— Ки-и-са! — воскликнула Вера и подхватила Кузю под мышки. — Мама, это же просто котик, ты чего так кричишь?

Она так и не поняла, что произошло.

— Котик?.. — Василь медленно начал приближаться к дочери. — Вера, отпусти его… отойди.

— Папа…

Аверин одобрительно хмыкнул. Всё же Василь еще не погрузился в мир добрых фей и понимал, что обычный кот на такие фокусы не способен. Да и Анонимус свое оружие убирать не торопился. Див прекрасно видел то, что недоступно обычному человеческому глазу.

— Это мой котик, Верочка, — Аверин убрал Путы и показал Василю жестом, что всё в порядке.

Молния исчезла из рук Анонимуса, и он вернулся к тарелкам как ни в чем не бывало.

— Ваш? Гермес Аркадьевич, а как его зовут? Такой хорошенький! Миша, смотри какой милый котик! — Вера протянула Кузю брату.

Миша шмыгнул носом, вытер рукавом мокрое лицо и заулыбался. Кузя послушно висел, как игрушечный, и совершенно спокойно дал мальчику себя облапать.

Аверин подошел к детям и присел рядом на корточки.

— Котика зовут Кузя. На тебе, Верочка, сидел шершень, а Кузя поймал его и съел. Поэтому твоя мама кричала: она боялась, что шершень тебя укусит. Теперь бояться нечего.

— Так выходит, Кузечка меня спас? — девочка наклонилась к коту, которого всё еще прижимал к себе Миша, и чмокнула в нос. — Спасибо тебе, котик! А можно с ним поиграть?

— Конечно, сколько хотите. Я для этого его сюда и привез.

Кузя повернул голову и внимательно посмотрел хозяину в глаза. Его зрачки превратились в две щелочки. Аверин улыбнулся самой добродушной своей улыбкой и добавил:

— Он очень любит играть с детьми. Правда, Кузя?

— Ура, — воскликнула Верочка.

— А что он кушает? — деловито осведомился Миша.

И Кузя на его руках довольно замурчал.

— Всё, — вздохнул Аверин, — даже людей.

Дети звонко рассмеялись, а Василь смерил брата таким взглядом, что Аверин поспешил добавить: — Но на самом деле он любит краковскую колбасу.

— Дядю… — Вера смутилась, не зная, как теперь обращаться к дворецкому, — …шка Анонимус, принеси нам колбаски для котика!

— Сию минуту, только распоряжусь насчет ужина для графини. — Анонимус погрузил посуду на поднос и зашагал на кухню. Возле лестницы он на миг склонился над лежащей горничной, потом поднялся и пошел дальше.

Тут и Аверин вспомнил про девушку. Она до сих пор пребывала в обмороке.

— Она хоть жива? — поинтересовался он у брата.

— Конечно, иначе Анонимус сказал бы нам.

— А ты не хочешь ей помочь?

— Пусть полежит, — с неожиданной злостью ответил Василь, — будет ей уроком.

Судя по всему, дети очень быстро забыли о происшествии в столовой. Кузя полностью занял их внимание. Аверин наблюдал, как они носятся по парку, играя с Кузей в прятки, и радостно верещат, все трое, даже Любава, которой уже было пора заводить собственных детей, и недоумевал, почему Василь до сих пор не подарил детям если не пару собак, то хотя бы кошку. Да, бабушка не любила животных, но сколько лет она уже не жила с семьей.

Но касается ли это Аверина? Здесь уже давно не его дом.

Да и был ли его?

В двенадцать лет он поступил в Академию. С тех пор бывал в поместье только на каникулах и на больших праздниках типа Рождества или Пасхи. И, чего греха таить, всегда чувствовал себя здесь неуютно. Слишком много правил. Слишком много внимания подающему надежды колдуну. Бабушка старалась контролировать всё. Постоянно расспрашивала о самых мельчайших подробностях его учебы, тщательно изучала табель с оценками, хотя в нем почти по всем предметам стояло «отлично». Но никогда не хвалила. А ему и не надо было. Гере настолько нравилось учиться, что он дни считал до того момента, когда начнется семестр и он снова сможет вернуться в Академию. Заняться в поместье было решительно нечем. Отцовскую библиотеку он перечитал чуть ли не трижды. Кто знает, может, останься он тут, попал бы под влияние бабушки так же, как и брат.

Между тем Кузя выскочил из кустов, в которых скрывался уже пару минут, и напрыгнул на Мишу. Тот радостно взвизгнул и опять принялся тискать кота. Потом выпустил, и кот, задрав хвост, помчался к фонтану. Миша и Вера кинулись за ним.

Кузя будто и сам получал от возни искреннее удовольствие. Аверин откинулся в плетенном кресле и внезапно нахмурился — по дорожке к нему шла Мария.

Зайдя в беседку, она некоторое время наблюдала за детьми, а потом сказала негромко:

— Будет лучше, Гермес Аркадьевич, если вы уедете.