– Я им больше не занимаюсь, но когда только начал работать в «Старых чертях», разместил там несколько статей. Рецензии на новые книжки… Списки моих любимых авторов… Такого вот все рода. И однажды навалял текстик про восемь своих любимых «идеальных убийств» в книгах, а кто-то в ФБР засек связь между этим моим списком и парочкой недавних нераскрытых убийств. Связь, правда, довольно жиденькая, так что не думаю, что они и дальше будут развивать эту тему.

– А про что еще они у тебя спрашивали? – спросил он, явно заинтересованный.

– Про какую-то непонятную смерть в Коннектикуте – кого-то там нашли возле железнодорожных путей, якобы выпавшего из пригородного поезда… А еще спрашивали про одну телеведущую, Робин…

– Ну да, Робин Каллахан, – подхватил Марти. – Это ее благоверного работа. Просто не могу поверить, что его до сих пор не арестовали.

– Ты точно знаешь? – спросил я.

– Точно не знаю, но, блин, это же она написала книжку про то, как измена хороша для брака! По-моему, могу с полной уверенностью сказать, что к муженьку следует присмотреться попристальней.

Я рассмеялся.

– Ну да, выходит, я просто принимаю все это слишком близко к сердцу.

– Не знаю, как ты, но они-то уж точно принимают всё слишком близко к сердцу. Они расспрашивали тебя про все эти случаи?

Становилось ясно, что интерес Марти все более и более растет, а мне не хотелось его во все это впутывать. Он напоминал мне собаку, завидевшую кость, и если я выложу ему абсолютно все про эти убийства, скопированные из книжек, то он сразу начнет копать. Тем более что я успел выдать ему имя Нормана Чейни.

– Они просто спросили, имею ли я какое-то отношение к ним – к Норману Чейни, или этому мужику из Коннектикута, или к Робин Каллахан. А я ответил, что ни малейшего. Я спрашивал тебя насчет Нормана Чейни, поскольку по какой-то причине это их больше всего интересовало. Хотя, честно говоря, все это ни о чем. По крайней мере, я надеюсь, что ни о чем. Твоя дочка не передумала приезжать?

– Что за книги у тебя в этом списке? – спросил Марти, игнорируя мой вопрос про Синди.

Я стал перечислять, делая вид, будто не сразу все припоминаю. «Незнакомцев в поезде», впрочем, оставил за кадром. Марти, который всегда ищет рекомендации, какие книги стоит прочесть, записал некоторые из названий в свой блокнотик.

– «Убийства по алфавиту», – проговорил он. – Мне нравится, как это звучит! В нынешние времена, похоже, мне больше по вкусу Агата Кристи, чем Джеймс Эллрой[101]. Не знаю, в чем дело, – наверное, просто раскисаю помаленьку.

– А ты вообще читал что-нибудь Агаты Кристи?

– А как же, ты сам мне советовал, забыл? Только что закончил «Десять негритят».

– «И никого не стало», – почти машинально поправил я. Теперь знаменитая книга продается под таким, более политкорректным названием[102].

– Ну да, эту. Вот это убийство так убийство! Идеальней некуда. Жалко, что никто до сих пор эту схему не скопировал.

– Не убил себя, прихлопнув целую кучу народу, ты хочешь сказать? – уточнил я. Не припомню, чтобы советовал ему почитать Агату Кристи, но раз так, значит, было дело. Это вполне в моем духе.

Мы заказали еще пива, поболтали о книгах, про его родных. Он спросил, как насчет по третьей, но я решил откланяться. Как и всегда с Марти, мне нравится проводить с ним время, но через какое-то время темы для разговора оказываются исчерпаны, и я начинаю ощущать печаль и одиночество. Со мной всегда так, когда я оказываюсь среди людей, – одиночество вдруг начинает ощущаться более остро, чем если б я оставался совсем один.

– Собираешься чего-нибудь предпринять насчет этого Ника Прюитта? – спросил он, пока я натягивал куртку.

– Нет, – ответил я. – Если только ФБР не вздумает пообщаться со мной еще разок. Если так, то, полагаю, все-таки можно будет упомянуть про него – скажу, что один бывший коп поглядел материалы по делу об убийстве Нормана Чейни и что Прюитт вполне годится на роль подозреваемого.

– На твоем месте я не стал бы упоминать мою фамилию, – сказал Марти. – Если ты не против.

– Нет, конечно же, нет. Я вообще никого не стану упоминать. По-моему, мне просто было любопытно, вот и всё. И малость напрягло, что они увидели какую-то связь между мной и этими преступлениями.

– А я уже думал, ты сейчас скажешь, что это имело какое-то отношение к Ниро, – заметил он, приканчивая свое пиво.

– А? – Я резко обернулся.

– О… Я просто решил, что фэбээровцы заявились к тебе с расспросами про Нормана Чейни из-за твоего кота. Ниро. Который в магазине.

– Это еще почему? – спросил я, стараясь сохранять относительное спокойствие.

– Я читал полицейские рапорты, и у Нормана Чейни был кот, рыжий, как Ниро, который после убийства бесследно исчез. Прочитал это… и сразу подумал, что вот, она, наверное, эта связь.

– Очень смешно, – сказал я.

– Он же в некотором роде знаменитость, этот твой Ниро, ты в курсе?

– В курсе. Половина людей приходит в магазин, только чтобы посмотреть на него. Эмили говорит, что у него собственный аккаунт в «Инстаграме», хотя я его ни разу не видел… Нет, про кота они ничего не спрашивали. И Ниро в любом случае не из Вермонта.

Я рассмеялся, и у меня в голове этот смех прозвучал насквозь фальшиво.

– Пожалуй, останусь еще на бокальчик, – решил Марти.

Еще раз поблагодарив его, я вышел в ночь. Температура заметно упала, пока мы с Марти сидели за пивом, и я осторожно двинулся пешком домой, стараясь избегать участков, прихваченных коварной гололедицей, черными пятнами расползшейся по узким тротуарам. Добравшись до своей улицы, я не сразу заметил ее, притаившуюся в тени голой липы перед моим домом, – скорее почувствовал. Это было то самое чувство, что я ощутил совсем недавно, – чувство, что за мной наблюдают.

Когда я подошел к подъезду, она выступила из тени и произнесла:

– Привет, Мэл.

– Привет, Гвен, – отозвался я.

– Похоже, вы не особо удивлены.

– Не особо. Сегодня я общался с двумя агентами ФБР, и они сказали мне, что вас отстранили.