– Хотя, возможно, как Уилл уверяет, он изо всех сил постарается и освободится пораньше, чтобы хотя бы успеть на середину вечеринки к полуночи.

– Лучше бы не успел, – совершенно искренне понадеялся про себя Кайл и всем сердцем возжелал того, что если бы этот «ухажер» и не умер от передозировки энергофруктами на своей так называемой «репетиции», то уж хотя бы был не в состоянии даже вспомнить о Виктории.

 – Господин, разрабатываемый объект и еще одна цель покинули пределы медицинского госпиталя. Сейчас они оба направляются к окраине города. Скоро они прибудут к пограничному посту, каковы будут ваши указания? Нам стоит остановить?..

– Не говори глупостей, – уставши, отмахнулся от реплики докладывающего мужчина, – нужно дать возможность нашей Героине наиграться перед предстоявшей инаугурацией. Нам ведь необходимо, чтобы всё произошло без сучка и задоринки, правда ведь?

– Как прикажете, сэр, значит действуем по плану…

– Плану-хуяну, – расхохотался слегка подвыпивший мужчина, – ты почему всё еще здесь? Разве я недостаточно ясно выразился? Мне нужно, чтобы наша будущая госпожа завтра же заявила о своем праве на Вождя трайбов, а каким образом вы обеспечите ее безопасность – это уже ваш конкретный головняк.

– Всё будет сделано в наилучшем виде, можете не беспокоиться.

– Вы уж постарайтесь, это в ваши же интересах, – издал смешок мужчина, – что еще? Почему до сих пор здесь?

– Господин, а что насчет второй цели?

– Вы совсем там ахуели что ли? Я вам еще объяснять должен, что делать с этим лиловозадым пидором? Используйте этот мусор, чтобы показать нашей дорогой Госпоже, насколько его великая раса на самом деле нуждается в… гхм… сильной направляющей руке, всё понятно?

– Да, господин, будет сделано. Разрешите идти?

– Валяй, – выдохнул мужчина, наблюдая, как перед ним проносится голограмма ночного города, плавно преходящего в лесную чащу, которая с двух сторон стала нависать над одной единственной трассой, по которой мчались два молодых сердца.

 – Мы это сделали! – до сих пор не до конца веря в собственную удачу, не смог сдержать улыбки Кевин, чувствуя всем телом блаженное ликование, которое угадывалось и по атмосфере, что разрядила свинцовый воздух в салоне автомобиля, дающая понять, что им удалось совершить невозможное.

– Я сама, мягко говоря, слегка в шоке! – как ребенок, рассмеялась Виктория, – да, хвала Богине, мы это сделали!

Девчушка не могла сдержаться. Она продолжала хохотать от переполнявшей ее энергии, которая была источником той неиссякаемой уверенности в свою собственную правоту и даже, без лишней скромности, исключительность, которая позволяла бесстрашной журналистке преодолевать все препятствия – сначала ей удалось вырвать лиловокожего аборигена из лап местной разнузданной военщины, затем спасти того же человека, который уже успел стать ей хорошим приятелем, от формальностей местного здравоохранения, а затем – что звучало уже совсем невероятно – пробраться сквозь патрули с помощью своего пропуска на Всемирные Игры, чтобы воочию полюбоваться на те места, которые уж точно будут скрыты от глаз общественности в медийном пространстве.

Одновременно со всеми этими событиями девушка совершенно неожиданно для самой себя очень ярко высветила в своей памяти все те идеалистические представления, в которые она верила еще в годы студенчества, когда плакат благородной Геллы Фландерс висел на стене ее спальни. Как оказалась, это были не просто мечты, но предтеча – самые настоящие знаки, которые указывали на неизбежное будущее, успевшее стать настоящим, самой реальностью, что окружала ее и обволакивала, не давая забыться от этого сладкого чувства ни на секунду!

Более того, Виктория, что уверенно вела арендованный минивэн, будто бы взаправду ощущала присутствие госпожи Фландерс, с которой, хотя не была даже знакома, но которая, тем не менее, казалась такой близкой и родной, благодаря сохранившимся на просторах мировой сети видео и некоторым документальным фильмам, а также оцифрованным версиям статей. Это ощущение, которое невозможно было игнорировать, давало правдоподобную иллюзию того, что бесстрашная журналистка находилась совсем рядом, и Виктория в этих исключительных обстоятельствах даже слегка поправила зеркало, чтобы посмотреть на задние сиденья в надежде увидеть Геллу там, но, хотя как и ожидалось, даже намека на чье-либо физическое присутствие там даже в форме духа или призрака не оказалось, это, тем не менее, ничуть не разочаровало девушку, но, казалось, напротив заставило ее тело с головы до пят покрыться приятными мурашками, что ясно давало понять – Гелла Фландерс была не в сети с ее бесконечными копиями блистательных и смелых статей, не в кадрах кинохроники и даже это был вовсе не материализовавшийся из астрала или иных абстрактных категорий, дух которых пробудил в народе вестника справедливости нового поколения, указывающего дорогу массам, – вовсе нет.

– Всё было куда проще, ведь все вышеперечисленное, – думала Виктория, – не более чем проводники воли самой жизни, сосудом для которого была и сама Гелла Фландерс, пропустившая через себя эту прекрасную волну стремления к правде и к истине, которая неостановимым цунами накрыла новое поколение, в числе которого была и Виктория, чьи руки были уже не ее собственными, впрочем как и ноги, и сердце, и ум, но теми инструментами, которыми обладала и Гелла Фландерс, испепеляющая каждую секунду своей жизни ради непрекращающейся борьбы за мир и правду, такими, какими она их видела, какими она их чувствовала, потому что отступить и поступить как-то иначе она просто не могла. В обычном состоянии Виктория, пожалуй, вполне позволила бы себе струхнуть и после недолгой поездки на пару километров в запретную зону, где ее аккредитация, как приглашенной персонала чемпионата, на самом деле не значила бы совершенно ничего – взяла бы в итоге и повернула обратно, утешив себя тем, что и так уже зашла достаточно далеко. Однако сейчас девушка вела машину так, как будто бы за рулем присутствовала ни она сама, а тот образ, который она накинула на себя или, вполне возможно, в первый раз за свою жизнь открывши себя миру вокруг, стала настолько чуткой, что даже физическое нахождение вдали от чужой боли не создало бы ей иллюзорный барьер собственного счастья. Напротив, это заставило бы ее страдать еще больше, поскольку девушка бы полно ощущала совершеннейшую неправомерность подобного суждения. Виктория надавила на педаль газа, услыхав заставившие трепетать от страха хлопки где-то в глубине джунглей, что раздавались где-то вдалеке, предупреждающие, что лучше держаться от них как можно дальше, получив тем самым дополнительный импульс дабы, превратившись в одно целое с автомобилем, свернуть с ровной трассы. Она всё глубже и глубже углублялась в джунгли, несмотря на обеспокоенные комментарии ее пассажира, интуитивно следуя по небольшой тропинке, продолжая по кочкам подбираться к месту, куда рвалось сердце Виктории, знавшее наверняка, что ей необходимо быть там и нигде либо еще.

 – Вот можешь вообще мне объяснить, почему мы сейчас стоим с тобой тут, а не где-либо еще? – облокотившись о деревянные бортики беседки и опершись щекой о свой аккуратный кулачок, на который «залип» собеседник, вопросила юная Виктория.