* * *

— Ты подсунул ей лже-семью, и она купилась? — сестра покачала головой.

— Тише! — шикнул я, покосившись в сторону арки.

Когда приходила Махаллат, Ева приветствовала её кивком и поднималась наверх, в спальню. Сегодня она бросила на столе недопитый чай и документы, над которыми работала.

Махаллат закатила глаза:

— Её родителям сейчас года два или меньше. Зависит от того, сколько времени они провели в Ордене, а ты показал ей… пф-ф.

— Она поверила, — сказал я в своё оправдание. — И пришла ко мне. Сама.

Лучшее, что случилось за тысячи лет. Чудо, о котором я не смел мечтать и которое теперь прокручивал в голове, не в силах поверить. Она пришла. Сама. В своей ужасной, наглухо закрытой рубашке. Опустилась ко мне на колени, словно мы были обычной семейной парой и перед сном дарили друг другу нежность. Она меня поцеловала! Впервые поцеловала сама, добровольно. Наклонилась. Прижалась к губам. Невероятно!

На столе, среди бумаг, в свете лампы, Ева выглядела открытой и почти желающей близости. Обнимала за плечи. Не вырывалась, как это было до Ордена, и не сжимала губы, как — после. И я вошёл легко, без сопротивления, растворяясь в любимом жаре, и этот жар, это фантастическое блаженство вырвали из груди горечь, из головы — мысли. Ева не кривилась, смотрела в лицо — не в сторону, не в точку за моим плечом — и я закрыл глаза, делая иллюзию полной, обманываясь. И лишь тишина не давала стать ещё счастливее.

— Ложь — клинок без рукояти, — сказала Махаллат. — Как бы умело ты не владел оружием, ран не избежать.

Я вспомнил её роль в истории с ямами и рассмеялся:

— Кажется, я тебя не поблагодарил. То, как ты угрожала Еве наказанием… Прекрасная импровизация. Прекрасная и жестокая.

Сестра хмыкнула:

— Почему так получается, что я всегда решаю твои проблемы? Повезло, что в тот момент мы с Аилин утверждали список душ, которые должен был принять Орден, и я перехватила Еву раньше тебя.

— Почему у нас с ней не может быть всё так же просто, как у вас с Милошем? — я вздохнул.

Ева смирилась, оставила мысли о побеге, но близость, возникшая между нами в далёкие недели накануне Дня крови, исчезла. Выяснилось, что можно ощущать себя и счастливым, и глубоко неудовлетворённым. Оказалось, что, добившись одного, ты страстно начинал желать большего. Ева отдалась в благодарность, а я мечтал о взаимности.

Я встретил взгляд Махаллат и поёжился. Стиснув зубы, сестра шумно дышала. Ноздри раздувались.

— Просто?! — прошипела она. — У нас с Милошем?! Я расскажу тебе, как это было «просто»! — и Махаллат двинулась на меня, как тогда, на тропе, выставив вперёд указательный палец, словно меч. — Я не носилась по Верхнему миру, прося совета у каждой встречной! Не истерила из-за того, что добыча сама не идёт в руки!

Да что с ней такое? Длинный ноготь ткнулся мне в грудь.

— Я спустилась на Землю, нашла Милоша, изучила его лучше, чем законы Пустоши: вкусы, мечты, увлечения. Устроила случайную встречу. Соблазнила. Потратила годы, чтобы привязать к себе, стать не просто любовницей — другом. И на пике страсти рассказала правду. Не всю, естественно. Вряд ли бы он оценил, что делит постель с дьяволом, — Махаллат усмехнулась. — Я устроила представление. Каялась, плакала. Изображала несчастную демоницу в беде, которая умрёт, если на ней не женятся. Заставила Милоша почувствовать себя избранным, спасителем, благородным защитником. Он подписал контракт, уверенный, что иначе я погибну. Превращусь в морскую пену, как в той человеческой сказке. Знаешь?

— Нет.

— А я знаю. Тебе давно пора научиться принимать решения самостоятельно, брат. И не слушать советов. Возможно, даже моих.

Она отвернулась.

— Это было непросто, — прошептала сестра. — Это непросто до сих пор. Кто-то обливает избранницу кислотой, кто-то убивает её семью, а кто-то наступает на горло собственной гордости.

Махаллат замолчала. Я стоял, оглушённый её злостью.

Тишину нарушил стук: болотный филин барабанил клювом в стекло, привлекая внимание.

— Знакомая птица. — Сестра пересекла комнату и распахнула окно.

Описав под потолком круг, филин спикировал на подставленную руку. К лапке была привязана записка.

— Это от Маир, — Махаллат развернула послание, пробежалась взглядом по строчкам — и пошатнулась.

Велар ничего не объяснил — ворвался в спальню, напряжённый, окаменевший, и приказал немедленно собираться.

«Что происходит?» — Демон исчез быстрее, чем она успела спросить. В тишине хлопнула закрывшаяся за его спиной дверь.

Ева растерянно посмотрела в сторону шкафа. На вешалках висело два комплекта одежды: хлопковая туника на случай аномальной жары и платье грубой вязки для холодов — погода в Пустоши пугала неадекватностью. Сегодня Ева могла проснуться, стуча зубами под одеялом, завтра — с простынёй, прилипшей от пота к спине.

Дверь рядом с креслом вела в гардеробную — длинную комнату с рядами вешалок и зеркалами до пола. За два года в Пустоши Ева открыла её в четвёртый раз. Последний был, когда Велар принёс ту безразмерную шубы — мечту нувориши.

— Собирайтесь, — передразнила Ева демона, разглядывая ряды вешалок: платья красные, синие, чёрные, короткие, длинные, простые, роскошные — какие угодно. Из всех она надевала одно — тогда, на День крови. Зачем столько нарядов человеку, который не выходит из дома?

Повседневная одежда лежала кучей на кресле. «Собирайтесь», брошенное на бегу, не отличалось информативностью, и Ева отправилась в гостиную за разъяснениями.

Раздражающая гостья ушла. Центральное окно было распахнуто, и документы, с которыми Ева работала до прихода Махаллат, в беспорядке разметались ветром по столу. С раздвинутыми шторами гостиная ощущалась аквариумом. Казалось, из мглы за Евой следили невидимые глаза. Задержи взгляд чуть дольше — в белёсых сгустках мелькнёт когтистая лапа. Отвернись — к стеклу прижмётся алчущий язык.

Камин не горел. Из открытого окна тянуло холодом и туманной влажностью. Что-то было не так. Демон носился из комнаты в комнату, и его нервозность передавалась Еве. Привычная тишина казалась наполненной незримой угрозой. Девушка потянулась к оконной створке, что качалась на сквозняке, но рядом возник демон и перехватил её руку.

— Что происходит?

Велар судорожно сглотнул, открыл рот и ничего не ответил.

Они поднялись на двести метров, когда ветер стих, туман рассеялся, и с потемневшего неба посыпались горящие камни — шары огня, несущиеся на землю со скоростью космических шаттлов. Велар отчаянно лавировал под метеоритным дождём. Вцепившись в мужа, Ева с трудом заставляла себя дышать. На её глазах пылающий валун размером с лесовоз пробил защитный купол, оставив на месте покинутого дома груду камней.