Через несколько минут Борджиа лежал на земле, без оружия и крепко связанный.

— Заткните ему рот, — приказал кирасир. — Не давайте ему говорить. Он хитер как гиена.

Весть о пленении Чезаре быстро разлетелась по берегу. Его наемники перестали сопротивляться. Те из них, кто держался на ногах, теперь думали лишь о том, как спасти свою шкуру. Они беспорядочно разбегались. Испанцы и не думали их догонять.

Быки, из-за которых погиб Пьетро, совершенно успокоились. Они мирно щипали травку в сторонке, к огромной радости своих владельцев.

— Я уж думал, они взбесились. Слава Господу и Пречистой Деве, — крестился один из погонщиков.

— Бог против бесовских машин, — ответил ему второй. — Я слышал, как тут говорили, что эти колеса построил колдун да Винчи, прихвостень «кровавого герцога». Слава Создателю, что он избавил нас от обоих!

ИСТОРИЧЕСКИЕ ХРОНИКИ…

Максимилиан I Габсбург (1493-1519) — император Священной Римской империи.

«Священная Римская империя» — государство, основанное в 962 году саксонским королем Оттоном I путем захвата Северной и Средней Италии. В X-XIII веках в состав империи входила Германия, большая часть Италии, королевство Бургундия, в вассальной зависимости находилась Чехия. Но власть императора фактически распространялась на часть Германии, в Италии ему подчинялись лишь под давлением силы. Вражда с папами была постоянной. С 1338 года императорский титул получали германские короли уже без коронации в Риме, окончательно отмененной в 1508 году.

С 1438 года, когда императорской короной овладели Габсбурги, вне Германии титул императора все более терял власть и превращался в почетное звание, а «Священная Римская империя» — в эфемерное государственное образование, формальные и фактические территории которого постоянно сокращались.

Максимилиан I, женившись на Марии Бургундской, присоединил к своим владениям Нидерланды и значительную часть Бургундии. В 1493 году стал германо-римским императором. В1496 году его старший сын Филипп женился на единственной дочери испанских королей Филиппа II Арагонского и Изабеллы Кастильской.

Таким образом, в 1500 году кольцо владений Габсбургов почти полностью окружило Францию. Единственной возможностью не дать ему замкнуться было завоевание Италии и установление там своей гегемонии.

Не меньше четверти часа самолет вертело как в центрифуге. Наш разговор с Диком прервался. Теперь я разговаривал сам с собой, один на один. Три дня назад, утром, я проснулся с чувством, что лежу мертвый. Четыре дня назад, утром, я проснулся с чувством, что лежу мертвый. Я просыпался с этим чувством и пять, и шесть дней назад — я просыпался с ужасом. А сейчас я чувствовал себя живым! Но в этом не было ни счастья, ни радости, ни ощущения восторга. В этом был ужас еще больший, еще более значительный и неизъяснимый.

Ужас от понимания того, что ты жив, но принадлежишь этому самолету, как принадлежишь этому миру, как принадлежишь этой жизни, в которой ты лишь песчинка, лишь слабая, никчемная букашка, отчаянно цепляющаяся за колеблющийся на ветру стебель. По сути тебя нет, потому что Фатум, огромный, великий, безграничный Фатум довлеет над твоей жизнью мрачной и молчаливой бездной. И ужас не в том, что ты когда-нибудь умрешь, как умирали все до тебя и будут умирать после; ужас в том, что ты жив, но не знаешь, во что тебе верить, кому поклоняться, у кого искать помощи. Ты — один.

Если бы только верить… Верить — значит не бояться. Если ты веришь, ты принадлежишь Вечности. Какая разница, где ты — в жизни или по ту ее сторону? Вечность абсолютна, она стирает границы и различия, в ней нет ни прошлого, ни будущего, а потому нет и страха. Но я не в вечности. Нет. Мой страх убивает мою жизнь и, заглядывая из прошлого в будущее, глодает кости настоящего. И сколько бы я ни силился, ни старался выскочить за пределы своего неверия, скептицизма — я принадлежу миру, а не вечности. А этот мир очень похож на этот «боинг». Верить…

Чудовищный грохот, свист. Самолет затрещал по всем швам, как натянутый ураганом ветер. Я слышу, как ноют на крыльях стальные заклепки. Звук, похожий на взрыв. И вдруг ощущение, словно бы кто-то огромной рукой схватил носовую часть самолета и резким движением выдернул его из фатальной турбулентности. Пассажиры все как один схватили ртом воздух. Несколько душераздирающих женских голосов…

Мгновение в состоянии невесомости. Самолет словно замирает в воздухе и плюхается на живот. Все стихает. Полет продолжается. Несколько секунд тишины. Один неуверенный хлопок. Два. Третий. И вот уже весь салон… Я никогда не слышал такой овации! Никогда! Это что-то невообразимое! Подлинная, спонтанная, льющаяся через край квинтэссенция счастья… Я присоединяюсь к общему хору и тоже начинаю хлопать.

Но вдруг где-то на краю моего сознания возникает недоумение. Еще не понимая причины, я поворачиваю голову на окоченевшей от напряжения шее и вижу, что Дик, сидящий со мной рядом, один во всем этом неистовстве не аплодирует мастерству пилота. Лицо Дика озарено загадочным внутренним светом. Чистое и спокойное лицо. И тут я понимаю, что этот свет, идущий из его глаз, никак не связан с нашим счастливым спасением.

На коленях у него моя книжица с латинскими высказываниями. Она открыта…

Ibyci grues

— Ибици груэс? Дик, что это значит? — я с удивлением уставился на своего друга. — Никогда прежде его не видел…

— Я, кажется, начинаю понимать, — ответил Дик. Он произнес это еле слышно, продолжая смотреть перед собой и в то же время куда-то вдаль, сквозь предметы. — Легенда об Ивиковых журавлях…

— Что понимать, Дик?!

— Я это увидел. Как вспышка. Вся история человечества — необычная, не такая, какой я всегда себе ее представлял. Понимаешь, приход Христа на эту землю — это как космический Большой Взрыв. До Христа был совсем другой мир. После Него все изменилось. Началась другая, совсем другая история — с великими катаклизмами, падениями гигантских империй, религиозными войнами, фатальными конфликтами целых цивилизаций. Христианство, иудаизм как религиозная система, ислам — все это возникло после Христа. А до Него вообще не было религиозных войн, понимаешь?! Не было!

— Ну как же?… — поразился я. — Разве?

— Да! — воскликнул Дик. — Александр Македонский дошел до Индии, но не ради античных богов, а ради главного своего детища — великой империи. Римляне владели половиной мира, но они не насаждали свою веру другим народам, они воевали просто потому, что были сильнее — в нации кипела кровь, она физически не могла оставаться в прежних границах. Или ты думаешь, что древние египтяне бегали по миру с целью осчастливить «неверных» святым причастием от бога Ра?…

Я улыбнулся странной «английской» шутке Дика:

— Нет, не бегали.

— А теперь посмотри на историю человечества после Рождества Христова. Воинственные крестоносцы, сражавшиеся за абстрактные святыни и погубившие тысячи жизней. Инквизиторы, объявившие монополию на истину веры и уничтожавшие всякое свободомыслие. А Варфоломеевская ночь? Католики с гугенотами. А старообрядцы в православной Руси?… Они себя в церквах живьем сжигали. Правда! Сами! Целыми деревнями — с женами, детьми и стариками! Наконец, подумай о миролюбивых, на первый взгляд, миссионерах, которые погубили целые культуры, крестив аборигенов Африки, Америки и Австралии! И все эти злодеяния — из одного только религиозного рвения! Я уж не говорю об исламе и войнах с неверными!