Я постаралась от нее отбиться незагипсованной рукой ипроцедила сквозь зубы:

– Ты мне еще скажи «сидеть»…

Как только мне удалось встать, я с трудом доплелась дозеркала и посмотрела на свое помятое отражение.

– Да уж, я выгляжу не самым лучшим образом. Сейчас быни один мужик не глянул на меня с интересом.

– Какие мужики, к чертовой матери! Главное, что тыосталась жива. Не время сейчас о мужиках думать.

Немного расходившись по палате, я резко остановилась ипохлопала гипсом себя по животу.

– Больно…

– Еще бы. Эти же гипс.

– А ты не знаешь, долго ходят с такой штуковиной?

– Не знаю. Пока кости не срастутся.

– А когда они срастутся?

– Кажется, надо сделать снимок. И думаю, что не один.

– На мне все заживает как на собаке, – неожиданнопарировала я. – И кости тоже.

– Я в этом не сомневаюсь. Мне твоя мать рассказывала отом, как в детстве ты падала и сдирала колени.

Мать прижигала тебе их зеленкой, но ты опять шла и опятьпадала И так почти до кости. Мать ругалась, вела тебя в травмпункт. Там тебеобрабатывали раны, а ты опять выходила из больницы и опять падала. Ты всегдабыла дерзкой, независимой и почему-то одинокой.

– Можно подумать, ты была когда-нибудь неодинокой, – сладко зевнула я и усмехнулась, посмотрев на свой уже успевшийстать привычным гипс.

Светка откинула свою копну волос назад и присела наподоконник.

– Ты что, обиделась, что ли?

– На кого? На тебя?

– На меня.

– Я на тебя вообще никогда не обижаюсь, – покачалаголовой Светка. – Ты мой друг, а на друзей не обижаются. Друзья это жеблизкие люди. Разве можно обижаться на близких людей?! Послушай, а чего к тебеэтот Денис приходил?

– Не знаю. Просто пообедать… – Я опустила глаза имоментально залилась краской.

Светка не могла оставить это незамеченным и решиладокопаться до сути.

– Послушай, а чего ты покраснела, как первоклассница?!У вас что, было, что ли?

– Не знаю.

– Что значит, не знаю?!

– Не знаю, было или нет….

– Ну ты даешь, подруга… Как это ты не знаешь???

Вроде бы ты у меня никогда не была строгих правил…

Неужто вы прямо в салоне и согрешили?

– Прямо в салоне… – еще больше покраснела я.

– На рабочем столе?!

– На рабочем столе.

– Дура ты! Зачем просто так на халяву трахаться?!

Какой тебе с этого прок?! Нужно было притащить его прямо насупружеское ложе, чтобы вас жинка застукала.

Или тебе уже совсем невтерпеж было?!

– Прекрати!

– Ладно, прекращаю. В следующий раз будь умнее.

Я же всегда тебе твердила, что секс это отличное орудие длядостижения поставленной цели. Мужик же когда трахаться захочет, пойдет на самыенеобдуманные поступки. Он же как лесник, таких дров наломать может, а ты должнаэти дрова собирать. Только не успокаивай себя тем, что ты удовольствиеполучила. За любое удовольствие нужно платить. Все удовольствия денег стоят, Аты на бобах осталась. А ведь могла трешку баксов слупить. Ну да ладно, скажихотя бы, что он супермужчина и у него суперчлен.

– Не знаю я ничего. У нас не вышло.

– Как это не вышло?

– У него долго не вставал, а когда встал, то он, неуспев его в меня сунуть, кончил…

– Как это?

– Ну, что ты не знаешь, что у мужчин такое бывает…

– Знаю. Может, он дефективный. Не зря с ним жена хочетразвестись. Я всегда знала, что с хорошими мужиками жены не разводятся.

– Разводятся. Чужая семья потемки. Нельзя всех под однугребенку стричь. Все-таки у него такой стресс был. Охранника убили. Затемпохороны. Здесь у кого хочешь не встанет. А может, он долго меня хотел…

– У нормального мужика всегда стоит, при любыхобстоятельствах.

– Ерунда. Состояние интимного органа зависит отсостояния души, – сделала я умозаключение.

Я почувствовала страшную боль во всем организме и тихонькозастонала. Мне захотелось поскорее уехать из этой больницы и перейти наамбулаторное лечение. А еще я мысленно позавидовала Светке. Позавидовала тому,что она такая толстокожая, непробиваемая и совсем не такая чувствительная, какя. Она очень властная, уверенная в себе и твердо знает, что хочет от жизни. Ах,если бы я могла быть такой! Ах, если бы… Она мечтает стать звездой и плеватьей, что все вокруг над ней смеются и считают ее сумасшедшей. Ах, если бы и ямогла точно так же мечтать и так слепо во что-то верить… Но я уже давно немечтала ни о чем. Очень давно. В детстве я мечтала стать врачом и лечить людей.В юношеские годы я мечтала встретить настоящую любовь и прожить в мире исогласии много-много лет. А теперь… Теперь, когда я не встретила ни любви, нимира, ни согласия, я вообще ни о чем не мечтаю. Ни о чем…

Облокотившись о входную дверь, я повернулась в сторонуСветки и устало произнесла:

– Поехали.

– Куда?

– Домой. Я не хочу ни с кем встречаться. Ни смедперсоналом, ни с милицией.

Светка покрутила пальцем у виска и спрыгнула с подоконника.

– Ты что такое говоришь?!

– Я хочу домой. Ты остаешься?

– Я… Я… А мне тут нечего делать…

– Мне тоже.

– Нас сейчас остановит дежурная медсестра.,.

– Не остановит.

– Но ведь тебе нужно отлежаться…

– Отлежусь, только дома.

Поняв, что со мной бесполезно спорить Светка покачалаголовой и направилась в мою сторону.

– Ты сумасшедшая.

– Есть в кого. Имея такую подругу, как ты, можнозапросто попасть в дурдом. – Я попыталась улыбнуться и окинуть еще не поднадоевшуюпалату прощальным взглядом.