Финн потянул Эмму иЧеза за рукав. Брат и сестра наверняка знают, как положить этому конец. Они должны прекратить это НЕМЕДЛЕННО.

Но когда Эмма иЧез посмотрели на него, на их лицах читалось страдание, а одинаковые тёмные глаза были полны отчаяния.

«УЭммы иЧеза нет плана,– догадался Финн.– Они, как и я, понятия не имеют, что делать».

Финн повернулся кНатали, которая по-прежнему наклонялась над ним. Она уныло повесила голову.

«Старшие не знают, что делать,– понял Финн.– Мы все чувствуем себя одинаково».

Мама на экране начала говорить в микрофон.

–Я виновна во всём, в чём меня обвиняют,– произнесла она твёрдым, звучным, абсолютно узнаваемым голосом.– Я совершила все эти преступления.– Её голос наполнял зал. Она замолчала на секунду и внимательно посмотрела прямо в камеру.– Я даже убила собственного мужа.

Чез иЭмма привалились друг к другу, пошатнувшись как от удара. Натали закрыла лицо руками.

Но не все они отчаялись. Финн не пошатнулся, не опустил голову. Он выпрямился и вздёрнул подбородок. Потому что внезапно он понял, как спасти маму.

Он открыл рот и прокричал:

–Это всё неправда! Её заставили! Она говорит это, чтобы… чтобы…– И разрозненные картинки уФинна в голове встали на место.– Чтобы спасти тех детей!– Он шагнул вперёд, готовый выбежать на сцену, выхватить у мамы микрофон и объяснять дальше, пока вся толпа в едином порыве не встанет и не воскликнет: «Да, ты прав! Мы страшно сожалеем! И похищенных детей нам тоже жалко!»

Но прежде чем Финн успел сделать хотя бы шаг, кто-то схватил его сзади.

«О боже, Финн!»– подумала Эмма, которую волнами захлёстывал ужас. Он высказал вслух то, о чём думала она сама. Когда они и без того стоят в этом опасном месте, окружённые людьми, которые, казалось, от злости готовы убивать.

На мгновение она застыла, не в силах ничего сделать. Потом увидела, как гневные лица поворачиваются кФинну. Теперь, судя по всему, люди хотели напасть на НЕГО. Поэтому она развернулась и прошипела:

–Замолчи! Молчи – и беги!

Неужели Финн не понимает, в какой они опасности?! Разве не слышал, какие ужасные слова выкрикивала толпа? «Предательница, убить…» Разве не видел, что люди здесь ненавидят маму, хотя совсем не знают её? Что стоявшие в первых рядах зрители стучат кулаками по прозрачной пластмассовой стене, которая отделяет зал от сцены, как будто только эта стена не позволяет им наброситься на маму?

Как можно быть таким храбрым – и таким глупым?!

Но Финна за спиной уЭммы не оказалось. Она огляделась по сторонам. Рядом неподвижно стоял Чез, белый как мел. Натали разгибалась, в ужасе зажав рот рукой. Но Финн, Финн, Финн…

Финна нигде не было.

Чья-то рука высунулась из толпы и притянула Эмму ближе; пожилая женщина в оранжевой кепке наклонилась к ней и шепнула:

–Если побежишь, все поймут, что ты виновата. Двигайся вместе с остальными. Не выделяйся. Это единственный способ укрыться.

Эмма шарахнулась. Она уже собиралась закричать, позвать братишку, но в ту же секунду женщина слегка приоткрыла полу своего тёмно-синего пальто, иЭмма мельком увидела испуганное лицо Финна.

Эмма прижала палец к губам. Её глаза умоляли брата: «Молчи, молчи, пожалуйста, не издавай ни звука. Кажется, эта женщина на нашей стороне».

В следующее мгновение луч прожектора прорезал толпу, упав на то самое место, где несколько мгновений назад стоял Финн. Люди разом бросились прочь от света, и на полу образовался пустой круг. Эмма, Финн и пожилая женщина тоже посторонились. Вокруг слышались панические возгласы:

–Это не я!

–Это был не мой ребёнок!

–Он уже убежал!

Эмма увидела Чеза иНатали в толпе по другую сторону круга. Они, казалось, достаточно пришли в себя, чтобы выкрикивать вместе с остальными: «Это не я!» Голос Чеза дрожал. Натали, казалось, была готова расплакаться.

Послышался оглушительный голос стоящего на сцене мужчины:

–Пятиминутный перерыв. Охрана наведёт порядок в зале. Нужно произвести ещё один арест.

Мамино лицо исчезло с гигантского экрана, вновь сменившись ослепительным светом. И от этого глаза Эммы наполнились слезами. Прямо сейчас она так нуждается в маме! Даже если мама говорит самые невероятные вещи.

«Она не убивала папу,– подумала Эмма.– Она не совершала этих преступлений. Я знаю…»

Это было как дважды два четыре. Как уметь дышать.

«Но как мама могла соврать?! Как она могла подумать, что это кого-то спасёт? И почему все ей поверили?»

Впрочем, как следует поразмыслить она не успела: через толпу проталкивался десяток охранников. Толкаться было не обязательно: люди в оранжевом и синем расступались сами, спеша убраться с дороги. Молодая женщина с дредами бессильно привалилась к стоящему рядом мужчине: казалось, она потеряла сознание от страха.

Эмма прерывисто вздохнула, борясь с паникой. Почему настроение толпы так быстро изменилось? Неужели одного вида охранников достаточно, чтобы всех испугать?

Едкий запах вокруг как будто ещё усилился.

«Может быть… может быть, я на самом деле не умею дышать? Может быть, здесь это происходит по-другому? Может, именно оттого, что я дышу, мне становится всё страшнее и страшнее?»

Она задержала дыхание, и отчего-то это её успокоило. Эмма напрягла мышцы, сдерживая дрожь. Но как только она опять вдохнула, ей стало страшно.

Может, потому что охранники были совсем близко. Эти люди в тёмно-синей форме выглядели очень грозно. Они все собрались в кругу света, буквально в шаге от Эммы и пожилой дамы – и от Финна, который прятался у неё под пальто.

–Кто кричал?– спрашивали охранники, вглядываясь в толпу.– Кто посмел вмешаться в ход суда?!

Панические возгласы «Это не я!» сменились бормотанием:

–Я не видел…

–Я не слышал…

–Я смотрел на экран…

–Я стоял спиной…

«Неужели никто не заметил Финна, кроме этой старушки?– задумалась Эмма.– Или другие тоже хотят его спасти?»

Люди беспокоятся оФинне или пытаются сами избежать неприятностей? Или просто ничего не соображают от страха?

Когда охранники отвернулись, Эмма обвела взглядом людей вокруг. Они были молодые и старые, худые и полные, смуглые и бледные, кудрявые и лысые, но все лица искажены ужасом и почти не отличаются друг от друга.

Пожилая дама ткнула костлявым локтем Эмму в бок.

–Опусти голову,– велела она так тихо, что Эмме практически пришлось читать по губам.– Не поднимай лица.