Джессамина фыркнула, но ничего не ответила на замечание насчет Ната. Иногда она романтизировала свое прошлое, но на самом деле правда была ей прекрасно известна. Направляясь по коридору в свою комнату, Люси думала о том, что Джессамина вовсе не заслуживала смерти за свои ошибки; не заслужила она и того, чтобы превратиться в призрак, существо, не нашедшее покоя после смерти, обреченное на вечное заключение в стенах Института.

Воспоминания об этой истории всегда навевали на нее грусть. Открывая дверь спальни, Люси решила найти Бриджет и подольститься к ней, чтобы получить чашку горячего молока. Иначе заснуть не удастся, думала она. Но когда она вошла в комнату, мысли о горячем молоке мигом вылетели у нее из головы.

Ночь была ясной, и лунный свет, проникавший через окно, освещал разложенное на постели сиреневое платье, которое Люси выбрала для сегодняшнего бала. У окна стояли туфли из мягкой кожи на низких каблуках; на туалетном столике, словно россыпь крошечных льдинок, поблескивали бриллианты. В кресле рядом с письменным столом, заваленным бумагами, сидел Джесс и внимательно изучал последние страницы рукописи «Прекрасной Корделии».

Люси охватила паника. Она давно собиралась дать Джессу почитать свой роман, но при этом намерена была сама выбирать, какие главы ему показывать, а какие – нет.

– Джесс! – воскликнула она, зайдя в комнату и плотно прикрыв за собой дверь. – Тебе нельзя…

– Читать это? – отозвался он.

Голос призрака прозвучал как-то странно, и выражение его лица тоже было странным. Она никогда не видела Джесса таким – словно тень упала на него и превратила прекрасные черты в дьявольскую маску.

– Я уже понял, почему.

– Джесс…

Он не слушал ее. К ее ужасу, он начал читать вслух холодным, невыразительным голосом:

«Храбрая Люсинда в волнении прижала руки к груди. Неужели глаза обманули ее? Но нет! Это действительно был ее возлюбленный, сэр Джетро, вернувшийся домой с войны. Он показался ей изможденным и бледным; его сверкающие латы были запятнаны кровью – без сомнения, кровью бесчисленных трусливых врагов, которых ему довелось убить на поле брани. Но эти знаки войны лишь делали его еще прекраснее. Черные волосы блестели на солнце, и когда невеста подбежала, чтобы обнять его, зеленые глаза сверкнули, как изумруды.

– Мой драгоценный, ты жив! – воскликнула девушка.

Он прикоснулся к ее лицу холодными как лед пальцами.

– Увы, я мертв. Я пришел к тебе в виде призрака, и только ты можешь видеть меня.

– Это не имеет никакого значения! – рыдала Люсинда. – Я люблю тебя и всегда буду любить, живого или мертвого!»

Люси, задыхаясь от негодования, выхватила у Джесса злосчастную страницу.

– Прекрати, – велела она. – Я тебе запрещаю!

Он поднялся из-за стола.

– Теперь я понимаю, почему ты не давала мне читать свой роман. Не думал, что у тебя хватит… низости посмеяться надо мной.

Люси уставилась на Джесса, ничего не понимая. Рот его перекосился от злобы, лицо изменилось до такой степени, что она не узнавала его. Никогда прежде она не видела Джесса в ярости.

– Нет! Как тебе такое могло прийти в голову?

– Думаешь, я не вижу, что для тебя я нечто вроде забавы, а моя история – всего лишь анекдот, который можно использовать в очередной книжке!

Он презрительно скривился, и в голосе его прозвучало нечто, весьма напоминавшее ненависть. Тем не менее, несмотря на унижение, Люси почувствовала, что где-то в глубине души разгорается искорка гнева.

– Это неправда, – твердо произнесла она. – Я пишу роман. И если ты заметил… сходство… между лордом Джетро и тобой, это ничего не значит. Все писатели так работают. Мы переносим на страницы художественных произведений эпизоды из жизни и черты людей, которых встречаем в реальности. Нельзя воспринимать это на свой счет.

– Ты права, – хрипло ответил он. – Тот юноша в книге – вовсе не я. Я не знаю, кто он такой – это лишь плод твоего воображения, Люси.

Чувствуя, как дрожат руки, Люси скомкала проклятую страницу и швырнула ее на пол.

– Я просто пишу роман. Сочиняю, понятно?

– Мне понятно вот что: в качестве обычного человека я не представляю для тебя никакого интереса. Просто мальчишка, проживший на свете семнадцать лет, умерший отнюдь не героической, дурацкой, нелепой смертью, – зло бросил Джесс и начал совершенно беззвучно расхаживать по комнате. Люси заметила, что тело его стало полупрозрачным, словно он терял, если можно так выразиться, «жизненную силу», способность выглядеть как живой человек. Ей стало очень страшно. – И вот ты сочинила историю, в которой я погиб на войне. Погиб благородной смертью, а не как жалкое, слабое существо, умершее оттого, что ему нанесли Метку.

Девушка взглянула в зеркало и увидела свое смертельно бледное лицо; она стояла, обхватив себя руками, завернувшись в халат. А там, где находился Джесс, не было ничего – совершенно ничего. Она сделала над собой усилие и отвела взгляд от собственного отражения.

– Нет, – возразила она. – Ты нужен мне таким, какой ты есть, что бы ты там ни думал. В книгах содержится лишь частичка правды. Жестокий Принц Джеймс – это вовсе не мой брат. Мэтью – это не скоморох в гетрах. А принцесса Люсинда – это не я. Она намного храбрее, умнее, сильнее меня. – Люси сделала глубокий вдох и, дрожа от страха, выговорила: – Принцесса Люсинда на моем месте давно сказала бы, что любит тебя.

– Не надо, – безрадостно усмехнулся Джесс. – Не надо смешивать свои чувства с чувствами вымышленных героев. Ты меня не любишь. Это невозможно.

Люси захотелось топнуть ногой от досады, но она сумела совладать с собой.

– Я прекрасно знаю, что именно чувствую, – отрезала она. – Ты не можешь командовать мной и не можешь указывать мне, что можно, а что – нет!

– Ты не понимаешь, – грустно сказал Джесс. – Когда я с тобой, я воображаю, что мое сердце бьется, хотя оно остановилось семь лет назад. Ты так много дала мне, а я ничего не могу дать взамен. Совсем ничего. – Он взял со стола пачку страниц. – Я убеждал себя в том, что совершенно безразличен тебе, что ты относишься ко мне, как к… портрету или к фотографии человека, который когда-то жил и дышал. Выходит, я обманывал самого себя… тогда это моя вина. Я виноват в том, что произошло. Следовательно, именно я должен положить этому конец.

Люси машинально потянулась к Джессу, потом вспомнила, что не может даже схватить его за рукав.

– А если я прикажу тебе? – хриплым от слез голосом прошептала она. – Прикажу забыть о том, что ты читал эту книгу? А что, если…

– Нет! – воскликнул он, снова придя в ярость. – Никогда не приказывай призраку сделать что-либо, если он не попросил тебя об этом!

– Но, Джесс…

Она с трудом видела очертания его фигуры: он начинал таять, растворялся в воздухе.