К концу затянувшегося «терапевтического сеанса» сержантская рука практически онемела: второй медпакет тоже растратил большую часть имевшихся в наличии лекарств. Зато в голове посветлело, исчезли тошнота и головокружение, и Данила получил возможность более-менее здраво рассуждать. С внутренним содроганием поднявшись на ноги, он огляделся. На осмотр перепаханного чуть не на полметра вглубь места «посадки» у него ушло куда меньше времени, нежели ожидалось: осматривать, в общем-то, было нечего. Челнок – точнее, то, что от него осталось – раскидало в радиусе метров тридцати. Живых не было: из всего диверсионного отделения уцелел лишь он один. Причем совершенно непонятно, каким образом, поскольку противоперегрузочные ложементы у всех были одинаковыми. Вероятно, его выбросило наружу за миг до того, как челнок врезался в скалу – в отличие от остальных ребят, он сидел последним в ряду, возле самого десантного люка, – да еще и накрыло сверху оторванным хвостовым фрагментом корпуса, защитив от осколков и ударной волны, когда взорвался двигатель и сдетонировали боеприпасы…

С каким-то тупым упрямством он все-таки собрал воедино все то… все то, что сумел собрать. Идентификационные чип-жетоны они, как и положено, сдали перед выбросом, так что опознать он почти никого не сумел, может, и к лучшему. Возложив на импровизированный погребальный холм установленную на двухминутное замедление штурмовую гранату, Баков торопливо убрался прочь: граната объемно-детонирующего действия – вещь серьезная. За спиной гулко рвануло, и спрессованный ударной волной, иссушенный чудовищным жаром воздух едва не швырнул недостаточно расторопного сержанта на землю. Вот и все. Короткие диверсионные похороны завершились, ибо того немногого, что осталось теперь на месте крушения, не хватило бы даже для генетического анализа. Прощайте, мужики…

На ум неожиданно пришли некогда запавшие в душу строчки одного поэта из далекого двадцать первого века:

Вот и поле, в поле снег,

Снег до горизонта.

Вот и я – уткнулся в снег,

Не вернувшись с фронта.

Вот и поле, поле мне

Снежит манной кашей.

Будет в поле снег на мне —

Без вести пропавший[3].

Вот же, блин, вспомнилось, называется! Снега, правда, в упор не наблюдается, но в остальном – в тему, очень даже в тему.

Насчет демаскирующего эффекта взрыва Данила особенно не переживал. Вражеские орбитальные средства наблюдения жестко контролировались и подавлялись оседлавшим высокие орбиты флотом (иначе зачем тогда парни из «радиотехнической» БЧ-8 жрут свои высококалорийные доппайки?), а боевой компьютер сбившего их комплекса ПВО почти наверняка посчитал захваченный объект уничтоженным, уж больно эффектно они грохнулись. Да и вообще, он провалялся без памяти никак не меньше часа, за это время сюда можно было уже не раз и не два перебросить тревожную группу из любого близлежащего гарнизона. А в том, что подобные в этом районе имеются, Баков нисколько не сомневался, хотя бы просто исходя из параметров их, по большому счету проваленного, задания. Да и сам укрепрайон, который собиралась проштурмовать их дивизия, должен находиться всего в каких-то ста стандартных километрах.

Из всей амуниции у сержанта остался лишь индивидуальный бронекомплект да чудом уцелевший десантный ранец, куда он уложил несколько найденных среди обломков пищевых рационов, аптечек и ударопрочных укладок с запасными боекомплектами. Ну и добрая старая штурмовая безгильзовка G-57М, более полувека простоявшая на вооружении. Единственное, кстати, оружие, способное работать в условиях полной технологической блокады типа «колокол», о возможности которой его ненавязчиво предупреждал перед выбросом комроты. А «колокол» – это серьезно, максимальный уровень, как ни крути – подавляются все мыслимые и немыслимые диапазоны, не пашет никакое энергетическое оружие и не работает радиосвязь. Хотя насчет блокады – это, конечно, вряд ли: тогда б и аптечка не работала, и индивидуальный навигационный браслет тоже – сержант бросил взгляд на узкую металлическую полоску, окольцовывавшую запястье, на поверхности которой ровным светом светился зеленый огонек. Показания крохотного экранчика утверждали, что он именно там, куда и должен был попасть: планета земного типа Посейдон, звездная система С-0109-98, второй пояс дальности. Курсоуказатель тоже работал: автоматический компас уже настроился на местную систему координат. Вот только сами высвечиваемые навигатором координаты Даниле очень не понравились. Если прибор не врал – а он, конечно же, не врал, – падающий бот отклонился от заданного района высадки почти на триста пятьдесят километров. Так что до вражеского укрепрайона теперь было километров четыреста, если не больше.

Перепаханный вдоль и поперек распадок, превратившийся в уродливую обгорелую проплешину, остался позади, и Баков углубился в нетронутые взрывом заросли. Местный лес был смешанного типа, с высоченными, каких не встретишь на Земле, деревьями и вольготно разросшимся подлеском из высоких папоротников с мясистыми ярко-зелеными листьями и колючих кустов, безнаказанно продраться сквозь которые можно было разве что в бронескафандре. Сплетавшиеся на многометровой высоте кроны лесных исполинов процеживали сквозь лиственное сито яркий утренний свет, расцвечивая землю причудливой мозаикой световых пятен. Идти было не трудно, разве что мешали замшелые полусгнившие стволы деревьев, некогда поваленные ветром или рухнувшие от старости. Диаметром они были как минимум в метр, так что приходилось обходить их стороной или протискиваться под ними. Местами в зарослях встречались разной высоты скальные выходы, в один из которых и врезался десантный модуль. Последние парень тоже старался обходить стороной, как по причине своего не слишком бравого физического состояния, так и из-за отсутствия портативного антиграва. Первый привал он сделал только часа через два. Десантная аптечка, особенно переведенная в режим дополнительной стимуляции, ведь не только помогает, но в определенной степени и вредит, поскольку вводимые препараты на добрую треть – мощнейшие метаболические и психогенные стимуляторы. Сержант чуть ли не физически (спасибо начитанному спецкурсу по боевой фармакологии) ощущал их действие в собственной крови. Пока еще благотворное, но вскоре? Вскоре ему придется либо ввести следующую дозу, подстегивая организм на дальнейшие ратные подвиги, либо испытать все сомнительные прелести так называемого отката, который лечится исключительно здоровым многочасовым сном, что в его ситуации просто непозволительная роскошь. Конечно, оставался еще двухкубовый шприц-тюбик с «обдолбанным зомби», но это уже на самый крайний случай. Обидным было полное отсутствие связи. Основная радиогарнитура так и осталась в разбитом шлеме, а резервный передатчик был намертво встроен в брошенный скафандр. Наручного же комма Данила и вовсе не нашел – видать, сорвался при ударе. Конечно, вспомни он об этом заранее, можно было что-нибудь придумать, но и винить себя за то, что этого не сделал, сержант тоже не мог, уж больно они, гм, неординарно высадились, даже по меркам бесшабашного флотского диверсионного спецназа… Вот и получается, единственное, что ему оставалось, это двигаться в указанный район, действуя по обстановке, ведь, в отличие от противника, флотские наблюдатели на орбите не могли не видеть падения их челнока. И, поскольку никаких спасательных мероприятий с их стороны предпринято не было, следовало выполнять то, что было неоднократно оговорено подтвержденным гипновнушением инструктажем. Высадиться (ну, допустим, выполнено), сориентироваться и следовать в указанном направлении. Ну а там? А там ожидать выброса основных сил – если последний, конечно, вообще теперь состоится, поскольку у занявшего господствующие орбиты Флота есть и иной выход: просто превратить вражеский укрепрайон в спекшуюся на полметра вглубь однородную массу, на поверхность которой без особого сопротивления с противоположной стороны высадится доблестная четвертая дивизия. В полностью герметичных скафандрах высшей защиты, разумеется, поскольку радиоактивность спадет не раньше чем через неделю-две. Впрочем, последнее отнюдь не есть обязательное условие: вводимые в организм радиопротекторы уже далеко не те, что применялись в наивном и диком «ядерном» двадцатом веке. Короче говоря, единственный выход – двигаться в сторону района предполагаемых боевых действий, суть – навстречу своим. И там встретиться с парнями в точно таком же, как у него, обмундировании космического десанта ВКФ…