Я прижала запястье к гудящей груди. Айзек отступил назад, все еще удерживая мой взгляд. Он развернулся и ушел со сцены, и все это время смотрел на меня через плечо, не обращая внимания на препятствия на своем пути. Он растворился за занавесом, а я все смотрела и дрожала. Ноги тряслись.

Мартин уронил сценарий на пол, я обернулась и уставилась на него широко распахнутыми глазами. Теперь он был Полонием, и он схватил меня за плечо, воспользовавшись моментом, в ловушке которого я все еще находилась.

– Давай, пойдем со мной. Я найду короля. Это сам экстаз любви, – он слегка потряс меня. – Что ж, ты говорила ему что-то неприятное в последнее время?

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза, не мигая, а мой разум переводил вопрос.

Что ты сделала такого, что он так себя ведет?

Я прошептала:

– Нет, мой добрый господин. Только то, что ты приказал.

Полоний удерживал меня еще полсекунды. Когда он отпустил меня, лицо Мартина осветила торжествующая улыбка.

– Ты поняла, – сказал он и обнял меня. – Ты прирожденная актриса, Уиллоу. Ты настоящий талант. Я так рад, что ты попала в мой театр.

– Спасибо, – выдавила я из себя. – Можно я сбегаю в уборную?

Я не стала ждать ответа, а поспешила прочь из зала в женский туалет в фойе. Там я сполоснула лицо холодной водой раз двадцать.

– С тобой все в порядке, – сказала я девушке в зеркале. – Ты в порядке, в порядке, в порядке.

После окончания репетиций я посмотрела на оставшихся актеров, гадая, кого могу попросить отвезти меня домой. Я решила, что уже большая девочка, и могу вызвать «Убер». Я заказала такси, а потом вышла на морозный воздух. Теперь дни становились теплее, но ночной воздух все еще напоминал о зиме.

– Эй.

Я развернулась и увидела Айзека, опершегося о стену. В зубах он держал сигарету. Мускулистый, покрытый синяками, в своей черной кожаной куртке, он казался темным и опасным для всех. Кроме меня.

– Привет, – сказала я. – Спасибо, что выручил сегодня.

На мгновение он отвернулся, сжав челюсти, а потом снова взглянул на меня.

– Ты испугалась.

Я убрала прядь за ухо и пожала плечами.

– Ты был таким напряженным. Разве не это и должно было случиться?

– Так это все игра.

– Не зря это называют актерской игрой.

Он фыркнул и выпустил дым из носа.

– Мне не нравится тебя пугать.

– Почему?

– Выглядело слишком по-настоящему.

Я скрестила руки на груди.

– Думаешь, мы не ощущаем того же самого, когда смотрим на твою игру? Во время «Эдипа» я испугалась, что ты вырвешь свои чертовы глаза.

– Я серьезно.

– Как и я, – я подняла подбородок с деланым высокомерием и перекинула волосы через плечо. – А возможно, я просто так хороша.

Он кивнул, не улыбнувшись шутке.

– Знаю, что да, но…

– Но что?

На мгновение он задумался, а потом сделал затяжку.

– Мне удается так хорошо войти в роль, только когда она связана с настоящими эмоциями или воспоминанием.

– Я знакома с игрой по системе Станиславского, – ответила я, продолжая огрызаться, чтобы не дать Айзеку увести разговор не в то русло.

Он взглянул на меня, потом снова отвернулся.

– Я не хочу лезть в твою жизнь, но когда сегодня я приблизился к тебе, когда схватил тебя… – он заскрежетал зубами. – Я увидел в твоих глазах страх…

И вот снова Айзек протянул мне руку, сильную и уверенную, предлагая помощь, пока я перехожу огромную черную пропасть.

– Я вызвал этот страх, но не я первым поселил его в тебе, – сказал он. – Не так ли?

– Нет, – прошептала я.

– Кто тогда?

Я тяжело сглотнула.

– Не имеет значения.

– Для меня имеет, – ответил он хриплым голосом. – Для меня это, черт возьми, имеет значение, Уиллоу.

Я поняла, что подошла ближе. Он казался таким сильным, храбрым, ничего не боялся. А я была такой маленькой и уставшей. Я хотела перестать притворяться, что не вымотана до глубины души, и упасть в его объятия. Позволить ему немного поддержать меня, даже если это трусость.

– Мне нужно идти, – сказала я. – Уже поздно.

Еще мгновение он удерживал мой взгляд, затем кивнул и потушил сигарету.

– Я подвезу тебя.

– Нельзя, – ответила я. – Не потому, что я не хочу этого. Клянусь. Мой отец. Он…

Айзек махнул рукой, оборвав меня.

– Не нужно объяснять.

– Вот почему я попросила тебя высадить меня у другого дома.

– Знаю, – он мягко улыбнулся, – все нормально. Марти настоял, чтобы я оставил свой пикап в автосервисе для ремонта. На этой неделе я вожу «Ниссан» Брэнды. Я могу подвезти тебя, и твой отец не узнает.

– Мне неприятно, что все вот так, – сказала я, – мне жаль, что он узколобый придурок, но я не могу потерять эту пьесу.

– Я тоже не хочу, чтобы это произошло, – ответил Айзек. – Пойдем. Ты дрожишь.

Он отвез меня домой на «Ниссан Алтима» Брэнды Форд. Розовые кристаллы свисали с зеркальца заднего вида. Они зазвенели, ударившись о рукав черной куртки Айзека, когда он потянулся поправить их. К кожаным сиденьям лип аромат саше, однако сквозь него я ощущала запах сигаретного дыма. Все эти женские уловки делали Айзека лишь красивее и мужественнее. Он был таким большим рядом со мной, и все же я чувствовала себя в полной безопасности.

Он остановился у обочины перед моим домом, а затем склонился над рулем, чтобы лучше рассмотреть его. Скорее всего, сравнивал его со своим трейлером. Возможно, думал, что я просто еще одна избалованная девочка, не ценящая то, что у нее есть.

– Здесь ты в безопасности? – спросил он.

Я уставилась на него, пораженная. Смущенная. Потом я поняла, о чем он спрашивает, и, боже, у меня защемило сердце. Его мимолетная забота тронула меня до глубины души.

– Уиллоу? – его серо-зеленые глаза смотрели на меня требовательно и пристально.

– Я в безопасности здесь, – ответила я.

Он кивнул, удовлетворенный моим ответом.

– Тебе пора. Думаю. За нами наблюдают.

Я увидела фигуру у окна гостиной, придерживающую занавески.

– Этот папа, – сказала я. – Прямо по расписанию.

– Просто скажи, что тебя подвезла жена постановщика.

– Ага, – и прежде, чем я успела остановиться, я наклонилась и поцеловала Айзека в щеку. Его щетина колола губы, но кожа была теплой и пахла мылом и табаком. Отстранившись, я увидела его широко распахнутые глаза.