Я сняла засов на боковой двери спортзала, вырвалась из него, спотыкаясь, и упала на четвереньки. Цемент ободрал кожу, и боль отрезвила меня, как пощечина.

Стало легче.

Не было монстра в тенях. Лишь я в янтарном свете над дверью. Сижу на земле, и кровь течет по моим голеням, а ладони содраны до мяса. Я сделала резкий вдох, а потом разразилась сотрясающими меня рыданиями.

Я подтянула колени к груди и обхватила ноги руками. Плакала, пока не стало казаться, что меня выворачивают наизнанку. В любую секунду дверь могла распахнуться и кто-то увидел бы меня. Или Энджи пошла бы за мной. Хватая ртом воздух, я поднялась на ноги. Мое красивое голубое платье было испачкано грязью, а колени представляли собой жалкое зрелище. Я представляла собой жалкое зрелище. Сумка осталась в зале, но я не собиралась туда возвращаться в таком виде.

Я поднялась с земли и, шатаясь, побрела на каблуках прочь.

– Черт.

Я сняла туфли и пошла в туалет напротив спортивного зала. Хотя идти босиком в туалет казалось не очень приличным, мне было все равно. Я вытащила несколько салфеток, намочила их холодной водой и вытерла колени.

Распрямилась, помыла порезанные ладони и ахнула, увидев свое отражение в зеркале. Волосы выбились из пучка, а лицо выглядело так, словно я ехала домой на скорости сто пятьдесят километров в час, высунув голову из окна. Смазанный макияж. Опухшие блестящие глаза. Покрасневшие щеки.

– Боже, – прошептала я.

«Когда? – хотелось закричать мне. – Когда я снова смогу стать собой? Когда этой жалкой девушке в зеркале станет лучше? Станет ли когда-нибудь?»

«Никогда?»

Я сбрызнула лицо холодной водой и вытерла насухо. Пятна макияжа все еще окружали глаза, но у меня не было сил, чтоб стереть их. Я не могла сейчас вернуться и столкнуться с полными беспокойства вопросами Энджи или смущением Джастина. Я слишком устала, чтобы что-то придумывать. Попытки притворяться, что все хорошо, чертовски выматывают.

Мой дом находился в добрых трех километрах отсюда. Я могла бы заказать «Убер», но телефон лежал в сумке, а сумка осталась в спортзале. Я пошла вперед. Туфли на каблуке раскачивались в руке, а по левому колену все еще струилась кровь.

Я брела по тихим улицам северного Хармони. Когда школа оказалась где-то в десяти минутах ходьбы позади меня, я осознала тупость своего плана. Ступни болели, изрезанные камнями и осколками. Я уже собиралась присесть на обочину дороги, чтобы отдохнуть, когда передо мной засиял свет фар.

Остановилась машина. Нет, пикап.

Dodge Айзека Пирса.

«О боже, только не это. Пусть он не увидит меня такой».

Я пошла быстрее.

Он медленно ехал рядом со мной, опустил стекло пассажирского окна.

– Эй. Куда ты…

Он замолк, увидев мои окровавленные колени и испачканное платье. Айзек ударил по тормозам, выключил двигатель и выскочил из пикапа.

– Что произошло? – Он взял меня за руку. – Уиллоу?..

Я уставилась на него, и за секунду тысячи мыслей проскочили в моей голове. От его прикосновения по коже не побежали мурашки. Его присутствие казалось щитом, а не опасностью, а его лицо… Боже, он такой красивый. Ему бы так пошел костюм, я бы так гордилась, если бы приехала на его пикапе, а не на лимузине. Если бы Айзек был моим партнером, танцы прошли бы идеально, потому что рядом с ним мне не казалось, что я тону в ледяной воде…

– Уиллоу, что произошло?

– Ничего, – ответила я, вырываясь. – Я упала. Все в порядке.

Взгляд Айзека пробежался по моему лицу, опухшим глазам и размазанному макияжу.

– Ты упала.

– Да, я упала, – огрызнулась я. – На пути из спортзала. Нестрашно. – Я отвернулась от его пристального взгляда и пошла дальше. Камень проткнул пятку, и теперь я хромала. Но я не покажу ему, как мне больно.

– Ты была с Джастином Бейкером, да? – спросил Айзек. – Так где, черт побери, он?

Я остановилась и резко развернулась к нему.

– Тебе какая разница?

– Он сделал тебе больно?

– Нет, и это в любом случае не твое дело.

– Уиллоу…

Во мне вспыхнул гнев, принесенный приливом слез раздражения.

– Не произноси так мое имя, – сказала я. – Ты не имеешь к этому отношения. Ты не ходишь на танцы, не забыл? Ты покончил со старшей школой. А я нет. И я просто пыталась хорошо провести время, как любая нормальная девушка и я… я…

– Что? – мягко спросил Айзек, подходя поближе. – Что произошло?

– Ничего, – ответила я, пытаясь не потерять контроль. – Ничего не произошло. Я… ощутила клаустрофобию и… это так глупо. Так ужасно глупо. И несправедливо, – я вытерла глаза. – Не обращай внимания. Это не важно.

– Нет, это важно.

– Неужели? Кому? Если тебе было настолько не все равно, что произойдет на танцах, тогда ты должен был…

«Должен был сказать мне в субботу…»

Я проглотила слова, прежде чем они успели вырваться и лишь ухудшить все.

– Ты права, – произнес Айзек глубоким тихим голосом. – Я должен был.

Сердце громыхало в груди. Я уставилась на него, не зная, что сказать или что чувствовать. Мне отчаянно хотелось вернуть хоть толику достоинства. Тыльной стороной ладони я вытерла нос.

– Ну, теперь уже слишком поздно.

Мгновение он смотрел мимо меня, словно мои слова о чем-то ему напомнили. Потом он кивнул на мои колени.

– У тебя идет кровь. Пойдем, я отвезу тебя домой. Припаркуюсь, где твой отец не увидит.

– Нет, спасибо. Я пойду пешком.

– Ты что?

– Пойду пешком. Я собираюсь пойти пешком.

– Боже, Уиллоу, забирайся уже в машину.

– Со мной все в порядке. И что ты вообще делаешь? Разъезжаешь по городу в поисках дамочек в беде?

– Нет, я… просто ехал, – он провел рукой по волосам. – Кому какая разница, что я делал? Забирайся в машину.

– Не говори мне, что делать, – сказала я и продолжила идти.

– Отлично.

Я услышала хруст ботинок по гравию. Дверь машины открылась и захлопнулась. Двигатель взревел и затем переключился на тихое гудение. Айзек поехал рядом со мной на скорости пяти километров в час, глядя вперед. Его рука была небрежно закинута на руль, а вторая лежала на пассажирском сиденье.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Еду.

– Ты издеваешься?

– Нет.

Я разозлилась.

– Здорово. Веселись.

Я прохромала еще пару метров, пока до меня не дошла вся абсурдность ситуации. Я остановилась и повернулась к нему лицом, скрестив руки на груди.