величество. – Нахусереш наконец увидел спасительную соломинку и ухватился за нее.

– То золото было принесено в дар, вы сами так сказали.

– Вы женщина, – очень ласково произнес Нахусереш. – Вам не понять мир королей и императоров, вам не понять природу таких даров.

– Нахусереш, если женщина хоть в чем-то разбирается, так это в природе таких даров. Это взятки, к ним прибегают, когда угрозы не приводят к цели. Ваш император не мог напасть на это побережье без повода, это запрещали ему договора, заключенные с Великими державами Континента. Все, что он сумел, – это затеять нелепую трехстороннюю войну и надеяться, что кто-нибудь пригласит его в союзники. Я его не приглашала. – Королева покачала головой. – Знаете, Нахусереш, в чем беда со взятками? Когда деньги уплачены, угрозы все равно не достигают цели.

Нахусереш слушал раскрыв рот. Он и не догадывался о существовании такой вот королевы.

Аттолия твердо встретила его взгляд.

– Нахусереш, я унаследовала эту страну, едва выйдя из детского возраста. Я удержала ее. Победила мятежных баронов. Победила Сауниса и сохранила земли по эту сторону гор. Я убивала людей и смотрела, как их вешают. Я видела, как их пытают. И все это – ради того, чтобы сохранить страну. Сохранить ее своей. Как вы думаете, сумела бы я этого добиться, если бы была дурой с коровьими глазами, готовой пойти за любым красавцем с толстым кошельком?

Нахусереш прищурился:

– Вам не удастся уйти от расплаты, ваше величество.

– Мне не за что с вами расплачиваться, медиец, – равнодушно ответила Аттолия.

– Так или иначе, за золото придется заплатить.

– Закрыть глаза на ваше предательство?

– На дипломатию во имя моего императора. И да, вы закроете на нее глаза, если пожелаете остаться королевой, когда я стану королем.

– Как я уже говорила, я сама решу, кто станет следующим королем Аттолии. Я, а не кто-либо другой.

– Тогда вам достаточно выбрать меня, и мы оба будем счастливы. И ваши бароны тоже. Пока вы, по вашему выражению, отвлеклись, они весьма благосклонно отнеслись к моему правлению.

– Они мыши, Нахусереш, прячутся в своих норках и ждут, когда придет их собственная кошка и прогонит вас. Я, по крайней мере, вешала людей на стенах за то, что они предатели, а не за то, что их не удалось подкупить. А вы готовы вешать каждого, кто вам не по нраву. Вы любезно показали моим баронам, что хотя я – суровый правитель, которому нелегко перечить, но вы – еще худший правитель, которому нелегко служить. Я должна поблагодарить вас не только за императорское золото, но и за это тоже. Теперь они будут много месяцев сидеть, как мышки в норках, и не высовывать носа.

– А Эддис? Разве от Эддис вы видели хоть что-то хорошее? – Нахусереш осклабился, как акула, напомнив королеве о стоявших внизу армиях.

– Посмотрите сами, Нахусереш, – ответила Аттолия.

Медиец обернулся к полю боя. Аттолийцы перестраивались, медленно разрывая и разъединяя боевые порядки.

Нахусереш выругался и закричал:

– Что они делают?!

Он поднял руку, подзывая гонца, но Аттолия опередила его.

– Мои генералы всего лишь перераспределяют силы, позволяя эддисцам без помех атаковать вас. Если понадобится, они смогут окружить то, что останется от ваших сил, чтобы не дать им уйти.

Нахусереш еще с мгновение смотрел на эти маневры. Потом натянул поводья, конь под ним насторожился, но не успели ни конь, ни всадник сдвинуться с места, как Аттолия подняла руку и томным жестом указала вбок. Там, в высокой траве, лежал на животе Телеус. В его руках был заряженный арбалет, нацеленный на медийца.

– Предательство! – воскликнул Нахусереш.

– Дипломатия, – поправила его Аттолия. – От моего имени. – Из травы позади капитана один за другим вставали солдаты ее гвардии.

* * *

Аттолийская армия завершила маневр. Королева объяснила послу, что разгрома еще можно избежать, если удалиться добровольно. Эддис и Аттолия позволят медийским солдатам вернуться в Рею, погрузиться на свои корабли и покинуть аттолийские воды. У обеих королев нет причины воевать с медийцем. Его всего лишь приглашают уйти.

Нахусереш, понимая, что битву не выиграть, нехотя сдался.

– Эддис наверняка захочет получить какой-либо залог в подтверждение сегодняшних договоренностей. Чем вы планируете завоевать ее доверие?

Аттолия не ответила, лишь посмотрела на него с непроницаемым лицом.

Нахусереш вспомнил послание, которое она отправила с эддисским военным министром, и побледнел от злости.

– Ты сделаешь королем того мальчишку? Вора?! – закричал он. – Хотя могла бы выйти замуж за меня?

Аттолия снисходительно улыбнулась.

– Прекрасная месть за потерянную руку. – Медиец едва не рычал.

– Зато я сохраню свою независимость, – заметила она.

– О да, из этого однорукого получится замечательный свадебный генерал, – бушевал Нахусереш. Потом ему вспомнилась недавняя лесть Аттолии. – Я что, оскорбил твоего любовника?

– Не любовника, Нахусереш, – возразила Аттолия. – А человека, которого я решила сделать королем.

Глава Девятнадцатая

Когда медийская армия перестроилась для отступления, а эддисийцы и аттолийцы сомкнули ряды для совместного противостояния врагу, Аттолия отослала медийского посла под охраной обратно в Эфрату. Он уже успел совладать с собой и на прощание поцеловал ей руку.

– Вы умны, – снизошел он. – Обвели меня вокруг пальца. Едва я начал узнавать вас как следует, как приходится уходить. Это разрывает мне сердце. Мое мнение о вас растет с каждой минутой.

– У него будет время вырасти еще выше, – ответила Аттолия. – Вы не уйдете далеко, пока ваш император не пришлет мне выкуп за вас.

– Вы берете на себя слишком много, – пригрозил Нахусереш.

– Вы, Нахусереш, даже сами не знаете себе цену. Вы нужны своему императору дома, живым и здоровым.

– Если вы считаете, что Великие державы Континента вас защитят, то сами не понимаете собственной слабости. Посмотрим, долго ли еще вам, ваше величество, удастся править своим захолустьем. Вы быстро обнаружите, что ваши возможности сильно ограничены.

– Неужели? По-моему, вы, Нахусереш, все еще меня недооцениваете. Раз уж мы с вами заговорили откровенно, признаюсь, что эта беседа меня утомила.

Аттолия распрощалась с ним и спустилась к берегу реки. Там ее ждала лодка для переправы через Сеперкию. Отсутствие моста было еще одной причиной, а может быть, и результатом того, что Эфрата не имела особого значения. Королева переправилась через бурные воды, и ее встретили собственные офицеры, а также офицеры, министры и сама королева Эддис.

Для высадки соорудили временную пристань, но настоящего причала здесь не было. Речная вода стояла намного ниже пристани, и королеву со всеми возможными почестями подняли из качающейся лодки на берег. Она расправила складки платья и с пылающими щеками подняла глаза на Эддис. Та терпеливо ждала. Одета она была в шаровары и невысокие сапоги, верхняя туника такая же, как у офицеров, но расшита золотом. Короны Эддис не носила. Она была невысока, но миниатюрной не назовешь – слишком широка для этого. Ее отец, вспомнилось Аттолии, тоже был широкоплеч и не очень высок. Лицо Эддис хранило серьезность, но, пока она ждала, чтобы гостья заговорила, ее глаза прищурились – как показалось Аттолии, в замешательстве.

Аттолия ответила ей надменным взором и спросила:

– Мы с вами сходимся во взглядах, ваше величество?

– Да, на удивление, – мрачно ответила Эддис. Она не столько пыталась закрепиться в своем мнении, сколько старалась его изменить. Она всегда считала, что хорошо знает королеву Аттолии, и недоумевала, что Эвгенидес в ней нашел. Она, конечно, красива, но при эддисском дворе много красивых женщин, и их очарование никогда прежде не трогало Гена.

Аттолия перевела взгляд на эддисского военного министра.

– Как ваша голова? – вежливо поинтересовалась она.

– Поседела, – загадочно ответил министр.

– От тревог? Вам не нравятся наши легкомысленные планы?

– Я полон восхищения ими, ваше величество. – Эддисский министр склонил голову. Аттолия отвесила королевский полупоклон.

Эддис с любопытством взглянула на своего министра.

– При чем тут голова?

Аттолия объяснила:

– Пришлось силой убеждать его не душить собственного сына.

– Нам тоже иногда