Я уже видел нечто подобное. Точно так появлялся дом Эрина в тумане. Будто он всегда стоял тут, погребенный плотным слоем пепла, а теперь высвобождался под порывами ветра. Вот только сейчас перед нами появился не отдельный дом, а настоящий квартал. По обе стороны нашей дороги появились плотные ряды жилых зданий.

Тут были и небольшие, но опрятные хижины с резными наличниками, особняки с мраморными портиками, многоэтажные доходные дома с богатой лепниной по карнизам, сельские танжурки из живых деревьев. Каменные, деревянные, линельные и даже земляные строения.

Мы неспешно шли по сумеречной улице. Чуть позади по брусчатке продолжали катиться телеги. Фаиты были недовольны нашей отлучкой, но помешать нам не могли.

Это был настоящий город. Вскоре можно было разглядеть переулки и ответвления, дальше открывались другие улицы, и на каждой из них высились дома. Все – серое, сотканное из тумана, будто нарисованное на бумаге.

Постепенно прорисовывались детали. Вензеля на дверных щитах. Узоры на карнизах. Ворватоильские надписи на ступенях. Кадки с кустами на верандах. Кресла, сикоры, малые фонтаны… Бесконечное разнообразие чужих миров, собранных в одном месте, объединенных одной судьбой. Будто вороватый ураган пронесся по Землям Эрхегорда, собрал по десятку зданий из каждого селения и разношерстными рядами сгрудил здесь, во мгле.

Сумеречный городок окончательно проявился, и я увидел его жителей. Они стояли возле окон. Неподвижные, бесцветные, беззвучные. И плакали. Их лица были глубоко обезображены плачем. Приоткрытые рты, воспаленные глаза. При этом слез не было видно, да и сами лица застыли в уродливых масках страдания. И только черные провалы глаз следили за нами: не то просили помощи, не то проклинали нас за нашу свободу.

Сумеречных людей было много. Они стояли в каждом окне. И взрослые, и дети. Женщины в кринолиновых платьях, в суконных шляпках с высокой тульей, мужчины в костюмах с пышными альбами[20] на воротничках. Гвардейцы с откинутыми наплечниками, с мечами в руках. Крестьяне в простой домотканой одежде. Разные прически и головные уборы. И только лица у всех одинаковые – изъеденные отчаянием.

– Ты это видишь? – спросил меня Тенуин.

– Да, – кивнул я, сдерживая дрожь.

– Добром эта мутотень не кончится. – Громбакх приподнял топор. – Пора хватать портки и драпать быстрым ходом. Этих нам еще не хватало…

Лечавка оживилась. Стала надрывно лаять куда-то в сторону. Я уже привык к ее беззвучному голосу. Подумал, что она заметила приближение нового сгустка, и на всякий случай обнажил меч. Но поблизости не было ни сгустков, ни других подозрительных проявлений тумана. Только призрачный город. Пес тем временем не успокаивался. Наконец бросился вперед, к одному из домов.

Ошибки быть не могло. Деревянное двухэтажное здание. Перевитые плющом фигурные балясины. На веранде – коробка с детскими рисунками. Я уже был здесь… «Интересно, мы все видим одни и те же здания? Или каждый видит что-то свое? Надо будет поспрашивать».

Лечавка узнала родной дом. Не обрадовалась. Вздыбила холку. Оскалилась и стала с остервенением лаять на дверь.

Я неспешно приблизился к ступенькам. Боялся, что увижу за прозрачными стеклами обезображенных Эрина, Юну, их детей. Но окна были закрыты. Их затянула непроглядная чернота. Ни одного просвета.

Несмотря на бесновавшуюся лечавку, я поднялся на веранду.

– Не делай этого! – крикнул мне Тенуин.

– Только посмотрю, – тихо ответил я.

Я уже не надеялся освободить Эрина. В любом случае он получил по заслугам. Но мне нестерпимо захотелось увидеть, что происходило в доме. Будто это помогло бы мне лучше понять самого себя.

– Стой! – вновь крикнул Тенуин.

Я не ответил. Прошелся по доскам веранды. Почувствовал, как под подошвой хрустнул один из цветных мелков. Протянул руку. Твердое, но пустое прикосновение. Повернул ручку, она легко подалась. Отворил дверь и замер. За ней ничего не было. Густой холодный мрак. Черная завеса. Значит, стекла в окнах были прозрачные. Их никто не занавешивал, не закрашивал краской. Просто дом пуст. Я хотел кончиком пальца коснуться мрака, но кто-то дернул меня за рукав.

– Не делай этого.

Сзади стоял Тенуин. Из-под его ладони выглядывал выносной клинок.

– Почему? – как-то вяло ответил я.

Следопыт отстранил меня от двери.

– Постой… – Я будто говорил сквозь сон – мой голос, сильный и четкий в голове, прорывался наружу лишь путаными созвучиями.

Тенуин захлопнул дверь. Это произошло беззвучно, но я вздрогнул всем телом. Сонливость разом сошла.

– Уходим. – Следопыт увлек меня вниз по ступенькам.

Я не сопротивлялся. Обернулся напоследок и увидел, что пес лежит на земле. Больше не лает, не злится. Только уныло смотрит на затянутые чернотой окна.

На другой стороне улицы, слева от катившихся телег, я заметил Миалинту. Она стояла возле одного из домов. Нужно было окликнуть ее, предупредить, чтобы она не поднималась на веранду и не пыталась открыть дверь, но тут впереди появился Теор. Он был явно чем-то взволнован:

– Скорее! Господа, поторопитесь, ну что же вы!

– Что? – коротко спросил Тенуин.

– Ваш чудесный охотник лишился последнего ума.

– Бежим! – Следопыт потянул меня за руку.

– Я в порядке, я сам.

– Хорошо.

Недавнее наваждение и в самом деле окончательно отпустило меня. Хотелось как следует обдумать то, что случилось у дома Эрина, но на это не было времени. Мы поторопились вперед.

Теор показывал путь.

Завернули за угол. Пробежали тесный переулок между двух каменных строений и оказались на просторной площадке. Вместо заднего двора тут было настоящее село. Десятки деревянных домов, стога сена, амбары, опоясанные изгородью поленницы. И все было охвачено огнем. Широкое, извивающееся пламя оставалось бесцветным, молчаливым и от этого казалось зловещим.

Падали обгорелые стропила, в скотных кромках бесновались лошади – переливающиеся серыми сгустками огня, старались выбить ворота и простенки. Сваленные в груду и задавленные массивными бревнами, горели люди – одним большим костром. Тянули к нам руки, беззвучно кричали раззявленными кровавыми ртами. И ни одного звука. Только проклятия Громбакха.

Охотник с остервенением размахивал топором. Бил наискось. Перехватив топорище, ударял широким размахом по горизонтали. Вздевал топор по глубокой дуге – снизу вверх. Поначалу мне казалось, что он сражается с пустотой, но в следующее мгновение я разглядел мерцание тех, кто ему противостоял. Это были наемники в кожаных, усиленных стальными пластинами доспехах. Заостренные умбоны на щитах, короткие мечи и символ башни на шлемах.