именно усилия она должна прикладывать. Грубо говоря — направлял движение обучаемой, но не снаружи, а изнутри. А ещё потому, что сил у неё было с гулькин нос, мне, чтобы такой же маленький ручеёк выдавить, приходилось прикладывать усилия едва ли не на порядок большие, чем во время создания Джинкрасса. Но нет худа без добра, при такой концентрации отфильтровать из выпускаемой энергии непосредственно Скверну было раз плюнуть.

И вот, через два с половиной часа работы, когда малышка совсем устала (перед работой я выдал ей несколько полезных вещичек, повышающих общую магическую выносливость. Смотрелись они на маленькой девочке, конечно, очень смешно, особенно артефакты тролльей работы, захваченные при штурме Зул'Амана, но главное — результат давали, без них она бы не продержалась и десяти минут), случилось ЭТО.

Сильвергард пал.

Взрыв Солнечного Колодца я ощутил даже отсюда. Волна энергии прокатилась по всему Кель'Таласу и, по идее, должна была затухнуть не раньше, чем добралась бы до Стальгорна, а то и другого конца континента. Возможно, будь у ночных эльфов до сих пор маги, они бы почувствовали катаклизм и успели бы изготовиться к возможным неприятностям, просто из банальной осторожности, но магов у них не было, а потому даже столь громкое предзнаменование беды останется в Ашенвале неуслышанным... Как оно осталось в каноне.

А вот мои эльфы это почувствовали все. Сложно описать, что они испытывали, я видел лишь внешние проявления, не решаясь заглянуть в мысли. Для них это было крушением святыни. Гибелью не просто какого-то важного исторического камушка, а реальной Святыни. Доселе незыблемой основы общества. Основы как в духовном, так и в физическом смысле. И когда она вдруг исчезла, они все это почувствовали.

Весь Зул'Аман погрузился в гнетущую тишину. Тишину трагедии. Кто-то тихо всхлипывал, уткнувшись лицом в руки. Кто-то молча глядел в пустоту, позволяя слезам медленно стекать по щекам. Кто-то в бессильной ярости сжимал до крови кулаки, упираясь лбом в холодные камни стен и не замечая, как алые капли падают на землю. А кто-то что есть сил прижимался к близким, зажмурившись и боясь шевельнуться. Даже тролли, всегда остававшиеся вне боевой обстановки весьма шумными существами, затихли практически мгновенно и попрятались по домам. Только нежить вела себя как обычно, но в Зул'Амане давно не осталось вурдалаков, а остальные виды весьма немногословны и в естественном состоянии.

Всё это я увидел чуть позже, проходя по улицам и вглядываясь в лица, а в тот момент, когда всё началось, я лишь успел подхватить на руки падающую Саландрию… Уставшая девочка рухнула как подкошенная за каких-то пару секунд до того, как я ощутил волну взрыва. Она просто провалилась в беспамятство, как и большинство эльфийских детей, что мне стало известно несколькими минутами позже. Но в тот момент я испугался. Сильно испугался. Впервые за всё время своего существования в новом качестве...

***

Я отошёл от кровати, на которой спала девочка, и вышел за дверь.

– С ней всё будет в порядке, господин, – в очередной раз заверил меня Лионтар, следуя рядом.

Сам целитель выглядел неважно — глубокие тени под глазами, бледная кожа, потухший взгляд. Жажда уже начала просыпаться, и чувствовали это в первую очередь те, кто активно пользовался магией. Но долг лекаря для эльфа был важнее своего самочувствия, и в этом он был далеко не одинок. Целители первыми очнулись от апатии и сразу бросились к детям, которые к этому времени уже все были собраны в некрополисе. Лионтар был одним из них. Я не стал препятствовать порыву и лишь забрал уже знакомого целителя для Саландрии.

– Я знаю, – лекарь на мой ответ лишь грустно опустил голову. – Дайлиан, – стоящий у стены и словно постаревший на несколько десятков лет эльф дёрнулся, и на меня поднялся мутный взгляд голубых глаз. – Ты меня слышишь?

– Да... Да, простите, Лорд, я... мне сложно... виноват.

– Сегодня можешь позволить матерям ночевать с детьми, пусть дождутся, пока те придут в себя, и успокоят. Заодно и сами успокоятся. Но только сегодня, потом продолжайте работу, пока Жажда не пробудилась полностью, надо успеть сделать как можно больше. К тому же работа – хороший способ отвлечься от физических мук.

– Я отдам распоряжения, – пустым голосом заверил эльф. Никаких вопросов, никаких требований, ни выражения благодарности, просто констатация факта. Сейчас ему было всё равно, если бы не чувство долга, он бы даже в мои покои не поднялся.

– Тогда иди, – эльф кивнул и в прострации зашагал к выходу. Воистину двигался он только на одном чувстве долга. – Лионтар, ты тоже, помоги своим коллегам на втором ярусе. И советую заняться приготовлением успокоительного, скоро апатия пройдёт, и начнутся истерики, там же на этаже есть лаборатория, тени покажут.

– Да, Лорд, вы правы, это действительно нужно. Я пойду... Если вы не против, я потом загляну к Саландрии? И ещё, я бы советовал прислать кого-то из женщин, ребёнку это будет необходимо.

– Хорошо, – я кивнул. – Действуй как считаешь нужным. Если что-то потребуется, обращайся к теням или любой другой нежити в некрополисе. А я пока пойду прогуляюсь в город, хочу увидеть всё своими глазами, – последнее было сказано для тени, появившейся в проходе, вернее, для Джинкрасса, который смотрел её глазами. Пусть не ищет меня без крайней нужды...

***

Через два часа я стоял у стен Сильвергарда. Не прийти я не мог, не позволяли ни статус, ни роль. А приходить сразу... не хотел. Смотреть на то, как обезумевшие полчища нежити рвут на части дезориентированных и не способных сопротивляться защитников — не самое приятное занятие. Именно поэтому я два часа бродил по улицам Зул'Амана, предпочтя душевные страдания эльфов беспощадной мясорубке затухающего штурма. Но ждать дольше было уже опасно, не мог же опальный натрезим вообще не явиться на такое событие, как грандиозная победа его соперника, хотя бы затем, чтобы попытаться испортить праздник. А задержка? Её спишут на гордыню и желание показать свою независимость. Если вообще заметят.

Вид разрушенных стен города и толп бесконтрольно беснующейся нежити вызывал отвращение. Даже желание глянуть в памяти некромантов на картину штурма было в зародыше задавлено видом вурдалаков, пожирающих ещё тёплые тела