— А после моей расстроится еще меньше, — вздохнула Ева. — По-моему, он только и думает, как бы поскорее принести меня в жертву.

— Он создал тебя с этой целью. А не для того, чтобы нянчиться и быть тебе папочкой.

Ева кивнула. Неприятно признавать, но своим существованием она обязана безумному плану вселенского злодея, желающего поработить Землю. Звучало как бред, но если вдуматься, так и было. Она всего-навсего ключ. Не удивительно, что к ней относятся не как к человеку, а как к вещи.

Вика, между тем, расстилала постель. Ева вслух подивилась ее нервам. У нее сна не было ни в одном глазу.

— Ну и зря, — откликнулась Вика. — Нам необходим отдых. Надо беречь силы.

— Для чего? — ложась в одежде поверх покрывала, поинтересовалась Ева.

— Для борьбы. Ты же не думаешь, что я сдалась?

Ева покосилась на Войну. Она и сдалась? Да никогда в жизни. Вика из тех, кто будет бороться до последнего. Пока она – Ева – утонет в слезах, жалея себя и других, Вика, если не выиграет, так хотя бы нанесет неприятелю непоправимый вред.

За окном была ночь. Как, впрочем, и всегда. Ад не баловал разнообразием. Выключив настольную лампу, которая работала не от электричества, а от разновидности местной магии, Вика повернулась к Еве спиной.

— Ты спишь? — тихонько позвала Ева.

— Нет, и не засну, если ты не замолчишь, — голос у Вики был бодрым. У нее и без Евы были проблемы с засыпанием.

— Как думаешь, Алекс с Ромой нас найдут?

— Ага, спустятся с небес на Пегасе и спасут.

— Почему на Пегасе? — удивилась Ева.

— А на ком еще? — Вика повернулась к ней. — Посуди сама, им без посторонней помощи сюда не попасть. Разве что их тоже схватят. Но такой встречи ты вряд ли обрадуешься. Да и я тоже.

— Хоть Рома в безопасности.

— Если под руку не подвернется.

— Ой, — Ева села, — а вдруг фурии его убьют?

— Не мели чепухи, — разозлилась Вика. — А то сглазишь.

Еве за злостью почудился страх. Вика переживает за Ромку? Сперва ей это показалось нереальным, но потом она разглядела в этом смысл. Вика была неравнодушна к Роме! Все-таки у Войны не такое непробиваемое сердце, как она всем показывает.

— Ромка тебе нравится, — озвучила Ева свою догадку. — И не отрицай. Я это точно знаю.

— Все-то ты знаешь, — заворочалась Вика. — А о своих чувствах к Алексу тоже знаешь или, как обычно, отнекиваться будешь?

— Не буду, — вздохнула Ева. — Но что толку? Мне теперь к нему ближе, чем на пару шагов не подойти. О том, чтобы дотронуться, я вообще молчу.

— Может, это со временем пройдет.

— Или уже прошло. Давай попробуем? — Ева протянула Вике руку.

— Как-нибудь в другой раз, — Вика поспешно спрятала руки под одеяло. — Я спать хочу.

На этом разговор закончился. Не очень-то Вика верила в возможность излечения для Евы. Конечно, Ева могла жить, как и раньше, при условии, что они отсюда выберутся. В мире хватает парней помимо Алекса, и, если только они не демоны, она сможет к ним прикасаться без последствий. Но вот беда – другие парни ее не интересовали.

Утром Еву с Викой куда-то снова повели. К своему удивлению Ева узнала коридор и дверь, украшенную коваными шипами, которые топорщились как ежи. Вполне понятное предупреждение – не влезай, убьет. Будь воля Евы, она бы прошла мимо, но один из фурий направился к двери.

— «Зал превращений», — шепнула Еве на ухо Вика.

Таким Ева его и запомнила – огромное пустое помещение с закопченными стенами и полом. Они словно угодили внутрь паровозной топки. Пахло гарью. Именно здесь Красный Дракон менял личину.

И все же зал был не совсем пуст. На круглом столике столь неуместном здесь, как неуместен клоун на похоронах, лежал рубин размером с кулак взрослого мужчины. Излучаемым им пульсирующий красный свет был единственным источником освещения. Уж лучше было оказаться во мраке, чем следить за пляской багряных теней на черных стенах.

На сердце Ева заметила щербинку. Она была готова поспорить – если приложить рубин из кольца у нее на шее к сердцу, его грани идеально подойдут к щербинке. Видимо, сердце потеряло частичку еще до того, как его заперли в книге Судного дня. Не исключено, что это случилось в тот самый день, когда ангелы вырвали его из груди Красного Дракона.

Неподалеку от сердца стояло кресло Дракона. Старик не сводил глаз с рубина, а его лицо, подсвеченное алым, озаряла безумная улыбка. Он так долго ждал воссоединения с сердцем, что легко было поверить – бедняга спятил от радости. Увы, это было слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой. Ева и мечтать не смела, что им так повезет.

— Я решил, девочки мои, — произнес Дракон, — разделить момент триумфа с вами. Ведь вы неотъемлемая его часть. Без тебя, Ева, сердце было бы заперто в книге Судного дня по сей день.

— Спасибо за напоминание о моей ошибке, — вздохнула Ева.

— Не кори себя, девочка. Такова твоя судьба.

Дракон говорил, а сам ерзал в кресле, так не терпелось ему завладеть, наконец, сердцем. Слуга-фурия, почувствовав это, захотел подать ему сердце, но старик ударил его по рукам:

— Не трогай! Я сам.

Он протянул дрожащие то ли от возбуждения, то ли от старческой немощи руки к рубину. Пальцы замерли менее чем в сантиметре от него. Дракон внезапно оробел.

Несколько мгновений ничего не происходило. Для Евы они растянулись в вечность. Казалось, весь мир наблюдает за этой сценой.

А потом свершилось – Дракон взял сердце. Время снова потекло в обычном режиме, но мир уже безвозвратно изменился.

Дракон поднес рубин к груди. Ева ожидала, что он как Самаэль вскроет себе грудную клетку, но истинному хозяину сердца ни к чему были условности. Он просто прижал рубин к грудной клетке, точно хотел вдавить его в себя. Свет вспыхнул ярче, забился как при тахикардии. Вспышка. И сердце пропало. Свет проник в Дракона. Заискрился в его глазах, заблестел сквозь кожу.

Морщины разгладились, сгорбленная спина выпрямилась. Старик молодел на глазах. Вскоре он гордо восседал в кресле, а через минуту кресло было отброшено за ненадобностью. Когда он в последний раз стоял на ногах? Судя по ликованию, давно.

Метаморфозы не закончились омоложением. Обретя здоровый человеческий облик, Дракон стремительно его терял, превращаясь в ящера. За спиной распахнулись крылья. Каждое с крыло самолета. Шея вытянулась, лицо заострилось, оборачиваясь мордой. Во рту выросли клыки размером с предплечье Евы. Таким ничего не стояло прокусить гранитную плиту, не то что хрупкое тело.