Еще лекарства раздавали за завтраком, но это входило в обязанности ночной сестры. Именно так все и было устроено при Жене Хозяина, и хотя, возможно, не совсем официально, но определенно правильно.

Однажды утром, подавая пациентам кофе с молоком в гостиной, я заметила, что Матрона тенью следует за мной и ведет себя исключительно странно. Я притворилась, что не обращаю внимания, но наблюдала в зеркале над камином, как она вытаскивает таблетки из чашечек с лекарствами у пациентов. Она проделала это несколько раз, и я не могла глазам своим поверить. Матрона подходила к пациенту, заводила разговор, а сама тем временем нашаривала за спиной плошку с таблетками, вытаскивала и совала себе в карман. После этого я внимательно проследила за Матроной и увидела, как она выискивает таблетки на полу за креслами, куда пациенты роняли их иногда. А потом я увидела, как она вытащила таблетку прямо изо рта у мисс Лоусон, пока та не успела проглотить, а потом и вовсе выхлебала ее лечебный сироп.

Я разозлилась на Матрону больше всего из-за того, что она оправдала дурное мнение о ней сестры Салим, и еще что она вытворяет такое, что неизбежно приведет к увольнению, если ее поймают. И она окажется именно в том положении, которого больше всего боится, – безработная и бездомная. Я понимала, что должна что-то сделать – остановить ее или рассказать кому-то, но у меня сразу не хватило духу.

Потом меня укусила мисс Лоусон. Укусила она, потому что у нее слегка помутилось в голове, а помутилось из-за того, что не приняла прописанные ей таблетки и сироп, предотвращавшие подобное состояние.

Это произошло во время чаепития по случаю дня рождения мисс Лоусон. Я накормила ее целыми двумя сэндвичами с мягким сыром с травами и пюре из персика. И была очень довольна собой. Я зажгла свечку на ее маленьком деньрожденном тортике, мы спели «С днем рожденья тебя», и я взяла ее хрупкие сухонькие ладошки в свои. «С днем рождения, – сказала я. – А теперь давайте задуем свечку». И улыбнулась ей. Она вроде как улыбнулась в ответ, а потом вскинула мою руку вверх и впилась челюстями прямо в мякоть повыше большого пальца.

Впилась крепко-крепко, не вырваться. Я пыталась высвободить руку, но она не отпускала. В какой-то момент я дернула так сильно, что она чуть не слетела со стула (она была не такой уж тяжелой – примерно шесть стоунов[39]). Было неловко и страшно – и, кажется, больно, хотя это несущественно, – и еще она не сводила с меня маниакальных глаз. Я все пыталась и пыталась незаметно стряхнуть с себя мисс Лоусон, не привлекая внимания остальных пациентов, но челюсти ее, похоже, сомкнулись намертво.

Было что-то жуткое в этом дергающемся захвате, в путанице из четырех наших рук вокруг ее костистой головы и свисающих ниточках слюны. Что-то мрачное, и грозное, и демоническое. Миранда стояла рядом, сложившись пополам от смеха, и приговаривала, что это точь-в-точь как в тот раз, когда Мелоди накормила виноградом черепаху в зоопарке, черепаха цапнула ее совсем так же, они даже позвали на помощь полицейского.

Мисс Бойд заметила, что происходит, и решила вмешаться.

– Ты, злобная пигалица! – заверещала она и попыталась стукнуть мисс Лоусон палкой.

Мне пришлось перехватить палку, чтобы защитить мисс Лоусон.

Мисс Бойд вопила во весь голос:

– Мисс Лоусон впилась зубами в малютку-сестру и никак не выпускает.

А мисс Муди, сидевшая напротив, разрыдалась и залопотала:

– О дорогая, о дорогая, о дорогуша, дорогуша моя… – А потом выкрикнула, что у нее произошла авария и ей нужна помощь.

Вскоре явилась сестра Салим и эвакуировала соседок из-за стола, так что остались только мы с мисс Лоусон. Сестра спросила, что произошло. Я объяснила, она несколько секунд смотрела на нас, а потом сказала:

– Энни Лоусон, посмотри-ка на меня, – и нежно обхватила ладонями лицо мисс Лоусон. – Энни, ты не принимала таблетки, да? Поэтому тебе не по себе. Если ты отпустишь руку Лиззи, мы сможем уложить тебя в кровать и помочь тебе.

И сестра еще некоторое время подержала так мисс Лоусон. Моя рука все еще оставалась у той во рту, и мы все трое сгрудились вокруг одинокой погасшей свечки и тоненькой струйки дыма, окутывающей праздничный торт запахом растопленного воска. Сестра ласково рассказывала мисс Лоусон, как доктор посмотрит ее, выяснит, что у нее болит, потому что, конечно, ее что-то беспокоит, и продолжала говорить о болях, мучении и так далее, пока спустя несколько минут мисс Лоусон не выпустила наконец мою руку.

Сестра Салим не стала суетиться. Она проверила, что на коже у меня не осталось следов, и отправила меня в кухню съесть огурец, который, по ее словам, успокаивает, и выкурить сигарету, которая тоже успокаивает. С помощью Эйлин сестра Салим отвела мисс Лоусон в постель и вскоре появилась на кухне – с медицинской картой мисс Лоусон, – разразившись гневной тирадой об опасности, которой подвергаются пациенты, не принимающие вовремя прописанные им лекарства.

– Что ей выписали? – спросила она, протянув карту Эйлин. – Не могу разобрать.

– Метадон и мочегонное, – ответила Эйлин.

– Что именно? – уточнила сестра Салим.

– Ларгактил.

– Такие пациенты, как мисс Лоусон, должны получать сироп, и вы должны следить, чтобы они его принимали.

Матрона кивала, протирая свою чашку, потом поставила ее в буфет и вышла. Я пошла за ней. Она заторопилась вверх по лестнице, но я догнала ее.

– Вы не можете выписать таблетки у врача, как любой нормальный человек? – спросила я.

– Ты же знаешь, что не могу. – Она заозиралась, проверяя, не подслушивают ли нас.

– Нет, не знаю. Почему?

Она бросилась вверх по лестнице, норовя сбежать, но почти сразу запыхалась и прислонилась к перилам на лестничной площадке.

– Я нигде не зарегистрирована, – с трудом выдохнула она.

– И что? – не отставала я. – Идите и зарегистрируйтесь. Вы кто – убийца в бегах?

Она оскорбленно развернулась и поковыляла прочь. Я последовала за ней до ее комнаты, а когда она отперла замок, вломилась внутрь и уселась на единственный стул.

– Не доноси на меня, Лиззи, – взмолилась она.

– Только если вы расскажете мне всю правду, – сказала я и вцепилась в свой ноющий покусанный палец.

Матрона обвиняла всех, кроме себя. Виноват новый запирающийся медицинский шкаф сестры Салим, ведь раньше она запросто могла брать для себя снотворное, обезболивающее и метадон. Виновата сестра Эйлин, которая носит на поясе ключи от шкафа. Виновата Национальная медицинская служба и ее всевидящее око. Виновата ее мать, из-за которой все и началось много лет назад, виноват это