с Мирандой в своеобразном поединке. Физического конфликта я не хотела, потому что знала, что она победит, поскольку пойдет на все, чтобы справиться со мной, – но не могла представить иного рода схватки, где я могла бы одержать верх. Я надеялась лишь на то, что Миранда сама бросит Майка Ю и разобьет ему сердце, а потом явлюсь я, утешительница, а потом одно перерастет в другое. Одно я знала наверняка: я хотела лечь и заснуть рядом с Майком и проснуться раньше него и смотреть на его лицо. Я столько раз представляла это, что казалось, оно уже произошло.

Только одно мне не нравилось в Майке Ю – его крепкие семейные узы. Я не возражала против того, чтобы его престарелые родители жили с нами в 2020 году, когда им исполнится по восемьдесят пять и им потребуется сиделка с проживанием. Я опасалась лишь, что они, возможно, рассчитывают, что я буду холить и лелеять Майка все эти годы, но я совсем не того типа подруга/жена. Я ожидала определенной свободы и хотела бы иметь возможность кататься на пони и вообще делать много всякого разного вместе со своей сестрой и не возражала бы, если бы и Майк уезжал надолго в Китай и Гонконг и катался там на пони или занимался чем угодно со своими китайскими родственниками, раз уж они у него есть. Я бы смоталась туда на недельку познакомиться с его наследием и посмотреть достопримечательности, а потом пусть делает что хочет. Но я не хотела, чтобы его связанные-тесными-узами родители думали обо мне дурно.

Я изложила леди Бриггс кое-какие соображения на этот счет, и хотя она была исключительно любезна – сказала, что мне не следует волноваться насчет быков и кроликов, животные прекрасно разберутся сами между собой, – полагаю, все же не уловила, о чем речь, поэтому я сменила тему.

Тем же вечером леди Бриггс едва не выдала меня Миранде.

Леди Бриггс страдала от застарелого блефарита, и нас с Мирандой попросили делать ей ванночки для глаз перед сном и протирать веки ватным тампоном, пропитанным раствором соды. Работа была чудовищная, потому что во время процедуры человек все время дергается, и нужна вторая сестра, просто чтобы удерживать его голову. И постоянно существует угроза ткнуть пациенту в глаз, потому что просить старую женщину посидеть спокойно это все равно что убеждать канарейку. В общем, внезапно и ни с того ни с сего, да еще прямо перед Мирандой, которая держала ее голову, леди Бриггс схватила меня за руку и спросила:

– Ты все еще влюблена в того симпатичного паренька из соседней деревни?

И я ответила:

– Чего? Кто, я, нет?

А она не унималась:

– В того, который подъезжает в машине, и у него там играет музыка?

Тут до Миранды дошло, и она сказала:

– О да, это я, это мой парень. У Лиззи никого нет.

– А ты в него влюблена? – спросила леди Бриггс.

– Да, – ответила Миранда.

После ванночки для глаз леди Бриггс долго моргала, взяла Миранду за руку, повернула ее, внимательно всмотрелась.

– Дай-ка взглянуть на тебя, дорогуша, – сказала она и уставилась прямо в глаза Миранде. – Но ты вовсе не влюблена, дорогуша, ты вообще не влюблена, ни в кого.

Пережив духовную катастрофу, постигшую ее после отдыха в кемпинге, моя сестра вознамерилась подлатать свою разрушенную жизнь и, без всякого побуждения с моей стороны, явилась в «Райский уголок» и предложила себя в качестве волонтера – с целью приобрести опыт, перед тем как связываться с сестринскими курсами в лестерской Королевской больнице.

К моей досаде, сестра Салим тут же взяла ее в оборот и поставила чуть выше меня на должность «сестры-сиделки». Это означало, что пока я буду носиться по лестницам или ковылять с горами белья, сестрица будет заниматься более квалифицированной деятельностью – к примеру, подрезать ногти на ногах или смазывать белком пролежни.

Сестра Салим была, конечно, в восторге получить дополнительную пару рук – бесплатно – и считала мою сестру добродетельной христианкой.

С виду моя сестра совсем не страдала от разрушенной жизни. Она будто пребывала на вершине блаженства и в первый день явилась в «Райский уголок» с коробкой мини-рулетиков для персонала и букетом для пациентов. По сути, это была охапка травы с вкраплениями дикорастущих цветов, но в вазе они смотрелись отлично, и сестра мгновенно завоевала всеобщее расположение, в отличие от тех, кому пришлось неделями вкалывать ради этого.

И она сразу начала делать то же, что и старшие сестры «Райского уголка». Быстро приобрела популярность среди персонала и рассказывала обо мне забавные истории. О моей романтической переписке с Дейвом Кэссиди из Элис-Спрингс, о моей вере в привидения и про тот случай, когда я поскользнулась на горке и целый день не могла говорить. И как я спасла котенка: с одной стороны, от собак, а с другой – от падения в бассейн, а он исцарапал меня до полусмерти. И как симпатичный испанец предложил мне сигарету, а я ухватила ее губами за горящий конец. И ту жуткую историю, когда у нас кончилась туалетная бумага.

Ни одна из этих историй не была ни забавной, ни интересной, я пишу здесь о них, только чтобы проиллюстрировать, почему я начала до ужаса бояться перерывов на кофе. Сестрица не пыталась скомпрометировать меня. Вовсе нет. Она была новенькой и старалась занять свободное место, которого на самом деле не было, и пролезть в мир, который был вовсе не таков, каким она его воображала, – отчасти потому, что я не объяснила достаточно подробно. Так всегда бывает с друзьями и братьями-сестрами – либо так, либо они замыкаются в себе (и это гораздо хуже, потому что тогда вам за них неловко), – и мне оставалось винить только себя.

Однажды я попыталась отомстить и рассказала, как моя сестра сбежала от дантиста, потому что испугалась маленького зеркальца. И сестра Салим сказала:

– Твоя сестра добрая христианка и очень милосердная девушка.

А я сказала:

– Нет, она здесь только потому, что вообразила, будто испытала духовный крах в Скарборо и поэтому не должна уезжать из дома.

И почувствовала, как все ополчились на меня.

22

«Мне снилось, что я живу в мраморных залах»[46]

Мне было о чем подумать. Мистер Симмонс и мисс Питт, для начала, а еще Матрона, ворующая таблетки. Но больше всего я переживала, как сказать леди Бриггс, что ей придется перебраться из комнаты номер 9. Я так сильно нервничала, что время от времени пряталась в ванной, чтобы поплакать. И ночами не могла уснуть.

Это уже ни в какие ворота не лезло.