– Бог простит, – сказал я. – Это не мое дело.

– Твое тоже, – прошептал Сэмюэл. – Особенно твое.

Я его не слушал.

– Ты все-таки сделал это. Меня убивал Могар, убивал Пеймон, но ты их превзошел. Ты показал высший класс. Думаешь, что можешь меня спасти? Ты должен был это сделать, ты обещал, но вместо этого ты убил меня, Сэмюэл. Ты меня убил.

Тут кто-то тихо, но настойчиво постучал в дверь. Сэмюэл услышал стук первым.

– Альфред.

– Заткнись.

– Альфред, кто-то за дверью.

– Пусть. Наверное, горничная. Приберет здесь после того, как я вышибу мозги из твоей уродливой песьей башки.

Но я все-таки отошел от кровати и с пистолетом наготове занял позицию в нескольких шагах от двери. Сэм посмотрел в глазок, потом на меня.

– Невероятно, – сказал он и отворил.

На пороге стояла Эшли. Она взглянула сперва на Сэма, потом на меня. Ее лицо озарила улыбка королевы южнокалифорнийского выпускного бала.

– Привет!

Сэмюэл взял Эшли за руку, быстро оглядел парковку и втащил ее в номер.

– Снова застрелишь? – спросила меня Эшли.

Я опустил пистолет.

– Как ты нас нашла?

– Ты сам мне это дал, помнишь? – Эшли показала заветную черную коробочку. – Альфред, если ты хочешь от кого-то сбежать, забирай с собой маячок.

Сэмюэл выхватил у нее спецустройство тысяча тридцать один и спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, – огрызнулась Эшли, глядя на меня. – Что-то важно, а что-то – нет.

– Альфред, – сказал Сэмюэл, – дай мне пистолет.

– Альфред, он меня пристрелит, – спокойно возразила Эшли. – Оп-девять можно вышибить с работы, но нельзя вышибить работу из Оп-девять.

– За тобой могли следить, Альфред.

Я передал ему пистолет, и Сэм исчез в темноте за дверью. На меня вдруг навалилась жуткая усталость. Давно я не чувствовал себя таким разбитым. Я опустился на край кровати, Эшли села рядом.

– Я думала… я была уверена, что ты уже мертв.

Она взяла меня за руку.

– Я жив.

– Я рада.

Затем она подалась назад и влепила мне пощечину.

– Никогда больше так не делай, понял? – Она со всей силы стукнула меня кулаком в грудь. – Ты – мое задание.

И она расплакалась. Я обнял ее и не отпускал, пока она не успокоилась. Эшли отстранилась от меня и зло вытерла мокрые, идеально загорелые, безупречной формы щеки.

– Тебе не следовало возвращаться, Эшли.

– А тебе не следовало меня бросать.

– Ты знаешь, почему я это сделал.

– Это не значит, что ты поступил правильно.

– «Правильно». Важно ли еще это, Эшли? Не то, что необходимо, а то, что правильно?

– Конечно важно.

Я кивнул:

– Тогда, если это еще важно, если правильное правильно, остается одно.

– Что?

– Завершить круг.

В номер вернулся Сэмюэл. Он запер дверь и посмотрел на Эшли. Возникла довольно неприятная пауза. Эшли глаз не отвела. Она вызывающе задрала подбородок:

– За мной никто не следил.

Сэмюэл пропустил это мимо ушей.

– Альфред, я подумал и решил, что интуиция, возможно, тебя не обманывает. Вся надежда на директора Смит. Она еще может убедить совет отказаться от СОФИИ и заново запустить Протокол «Феникс».

Эшли с ним согласилась:

– Да, наши инженеры, может быть, и найдут способ дезактивировать устройство так, чтобы ты не пострадал.

– Решено, – сказал Сэм. – Утром выдвигаемся в штаб-квартиру, и молитесь, чтобы мы на шаг опережали врагов.

Я хотел возразить, хотел объяснить ему, что не могу с ними пойти… пока не могу. Но вовремя понял, что если откажусь, то придется сказать почему. Я должен был спасти мистера Нидлмайера. Нельзя было оставлять его в руках Воша, но Сэм сделал бы все возможное, чтобы остановить меня. Мой вариант должного не совпадал с вариантом Сэмюэла. Скажи я о моем должном, Сэм сделал бы свое. А это привело бы к тому, что и Вош совершил бы должное, но уже в своем понимании – затеял пытать Нидлмайера, как пытал Сэмюэла, а то и убил бы его вместе со всей родней только потому, что Нидлмайер имел несчастье познакомиться с Альфредом Кроппом. Я не мог этого допустить.

Перед сном Сэмюэл трижды позвонил Эбби Смит. У него был сверхсекретный номер телефона, с которым Эбби не расставалась, но даже по нему она не ответила.

– Ее убили, – сказал я. – Или уволили. Или Нуэве захватил ее и где-нибудь держит. Мы угодим в ловушку.

– Возможность еще не вероятность, Альфред.

– Спасибо, сэнсэй, теперь мне легче.

Эшли дежурила первой. Она придвинула стул к двери, села и положила пистолет на колени. Я подождал, пока Сэм уснет, тихо встал с кровати и сел напротив Эшли.

– Зачем ты вернулась?

– Потому что идиотка.

– Ты не идиотка, поэтому и спрашиваю.

– Я влюбилась в кого не следует, – сказала Эшли. – Это плохо, и я знаю, что плохо, но ничего не могу поделать.

Я опешил. Я ждал другого ответа. Эшли заплакала. Она пошатнулась, и я еле успел ее подхватить. Пистолет упал на пол. Эшли со всхлипом уткнулась мне в плечо.

– Что бы ни случилось, Альфред, я хочу, чтобы ты кое-что понял.

– Конечно.

– То, что я сказала про машину времени. Это всерьез.

– И я говорил всерьез, – отозвался я, целуя ее в макушку.

Хотя не помнил, что именно и когда.

Когда Эшли успокоилась и пообещала, что с ней все будет в порядке, я вернулся в постель и увидел очередной сон.

Я шел по знакомому лугу. Трава была высока, впереди я увидел тис, под которым сидела прекрасная женщина в длинных белых одеждах. Это была Леди в Белом. Я не видел ее с тех пор, как Могар убил меня Экскалибуром. Я побежал к ней, плача от радости.

Женщина повернулась ко мне, и я чуть не задохнулся от ее совершенства.

– Ты так и не сказала, кто ты, – произнес я. – Так кто же?

– Ты знаешь, Альфред. И всегда знал.

От ее лица исходило сияние.

– Альфред, сын Ланселота, скажи – кто я?

Женщина улыбнулась, окружавший ее свет начал пронизывать плоть, и постепенно от лица остался только гладкий белый череп, который улыбнулся мне плотоядной и понимающей, как у всех черепов, улыбкой. В голове у меня прогремел голос: