Он тоже прислонился к стене головой, глядя мне в глаза и не говоря ни слова, потом поднял руку и медленно провел по щеке пальцем. Я вздрогнула. Не от нежности этого простого жеста, нет, ее там не было. Была интимность, что-то настолько личное в том, как Тим прикоснулся к моей коже, что аж мурашки по спине протопотали, перейдя в нервную дрожь. Усталость растворилась, и вдруг навалился давешний страх. Страх стать еще ближе, чем сегодня… Снова стать одним целым и позволить ему видеть мою мягкую сердцевину. И одновременно безумно сильное, до зубовного скрежета и судорог в мышцах, желание сделать это. Окунуться в восторг, сгореть в этом общем на двоих огне…

— Останешься? — тихо спросил Тим, убрав руку, но не отрывая от меня взгляда.

Все кричало «да!», но я молча покачала головой. Прости, ну не могу я так быстро сдаться, не понимаю, почему так страшно. Возможно, это действительно слишком сильно для меня. Пока сильно. Возможно, я просто еще не повзрослела, не стала мудрее и руковожусь только эмоциями.

— Соня, — так же тихо продолжил он. — Сонь, ну зачем ты так к себе?..

Я резко оттолкнулась от стены и поспешно поднялась с кровати, подошла к вешалке, взяла куртку. Все это время остро чувствовала его взгляд спиной, и в общий коридорчик между нашими комнатами чуть ли не бегом бежала.

— Хэлло потеряшкам. — Ольга весело помахала рукой. — Где бродим?

— Ботаню. — Я постаралась ответить спокойно.

— С Верденом? — небрежно уточнила Грановская, я бросила на нее внимательный взгляд, но лицо соседки выражало безмятежность.

И она назвала альбиноса по фамилии, никаких Тимок. Хм-м-м, интересненько, интересненько. Кажется, кому-то хорошо промыли мозг, и оно к лучшему. Я слегка улыбнулась и кивнула.

— Ага, — переоделась, цапнула оладушку. — Николаич нагрузил, осваивали экраны.

— Маньяки. — Ольга покрутила пальцем у виска. — Нет чтоб отдыхать в каникулы, так они зубрят. — И она демонстративно закатила глаза.

— Зато потом меньше сдавать придется, — философски пожала я плечами. — И можно будет налечь на что-то другое.

— Досрочно, что ли, закончить хочешь? — хмыкнула Ольга.

Я навострила уши.

— А такое возможно? — осторожно уточнила у нее.

— Ну я слышала, как болтали, что если кто-то осваивает программу раньше, то да, — огорошила Грановская.

Опа! Какая прелесть. Это шанс, черт возьми! Уже хочется узнать, что это за работа в ячейках такая и кого же ловят по Питеру местные охотники за привидениями. Ну и опробовать в реальных условиях то, чему научилась. Не просто так же пришла сюда. Кстати, Николаич опять ничего не сказал о досрочном окончании, гад такой. Ну да ладно, похоже, он руководствуется принципом «меньше знаешь, лучше спишь». После каникул устрою ему допрос с пристрастием, пока пусть живет, и так его задергала в последние дни. Оставим вопрос окончания института на потом.

— Понятно, — кивнула я и залезла на кровать. — Сама-то где бродила?

— Гуляла, — Грановская отмахнулась, — забей.

— Как скажешь, — зевнула, снова почувствовав усталость, и все-таки решила лечь спать — сил-то потратила достаточно, шутка ли, весь день экраны ставить и ломать.

…А потом вдруг среди ночи резко проснулась с колотящимся сердцем, пересохшим горлом и жаркой истомой по всему телу. Слишком явные признаки, чтобы гадать, что происходит. Нет, Николаич явно что-то недоговорил в плане секса для сенсов! И Верден точно знает это. Прерывисто вздохнула, прикрыв на мгновение глаза. «Ну и долго будем бороться, а? — пришла ехидная мысль. — Ведь мучаешь и себя, и его. Причем покруче, чем если бы между вами просто любовь была!» Вспомнила густо-фиолетовый цвет ауры Вердена, который видела сегодня, и поняла, что да, ему наверняка тоже несладко. Как он только терпел столько времени-то, а?! С октября до Нового года… Черт, не хватает информации, катастрофически. И чего я так любопытна сверх меры?

Повернула голову в сторону комнаты соседа, посмотрела внутренним зрением… Тим не спал. Ждал. Откуда он знал, что приду? Я ведь сама этого не понимала, пока вот так не проснулась среди ночи… Трындец. Откинула одеяло, вылезла, поеживаясь и, как была в коротенькой ночнушке на лямках, направилась к двери. Или я выясню все сегодня и сегодня же приму какое-то решение — хотя бы на период учебы, или… или свихнусь. Всему есть предел, и моему упрямству и страху тоже. Надоело постоянно спорить с собой, в чем-то убеждать или шарахаться от каких-то мыслей. Надоело, что уговаривают, как капризную маленькую девочку, а я еще и ломаюсь, как принцесса. Да, мне надо все то, что происходит между мной и Верденом. Пусть не каждую ночь, слишком жирно, но… надо. Очень. И я не буду с ним притворяться, казаться лучше или хуже, чем есть. Я не буду подстраиваться под него или его ожидания. И не буду требовать от него изменения поведения или каких-то действий в отношении себя. Пошло оно все… Быть рядом? Ну, наверное, не так уж это и страшно и тяжело, как мне кажется. По крайней мере, стоит попробовать.

Я тихо толкнула дверь, зашла, снова испытав мимолетный, но острый приступ неуверенности и паники. Да, страшно прыгать со стометрового обрыва, но главное преодолеть первый, самый тяжелый миг и сделать шаг. Просто шаг, один-единственный. И все — свист ветра в ушах, восхитительное ощущение полета, чистый, незамутненный восторг. Главное, когда к воде приближаешься, ноги вытянуть, чтобы пятки не отшибить.

— Сонь, — тихо позвал Верден, видя, что я замерла в нерешительности, обхватив себя руками.

Ежась от прохладного воздуха, медленно подошла к кровати и снова остановилась. Тим сидел, опираясь спиной на подушку, согнув одну ногу в колене и положив на нее руку.

— Иди сюда. — Он откинул край одеяла, и я тут же юркнула в теплую постель, сжавшись в комочек и чувствуя страшную неловкость и одновременно волнение.

Опять какие-то детские реакции, честное слово. Ладонь Вердена легла мне на макушку, и пальцы начали тихонько перебирать пряди.

— Тим, — почти шепотом произнесла я, ощущая, как постепенно согреваюсь и как от простых действий альбиноса нервное напряжение потихоньку уходит. — Я опять чего-то не понимаю…

Он тихонько хмыкнул, и в следующее мгновение обхватил меня за плечи, вытащил, прижал к себе, укутав одеялом, и обнял.

— Что на сей раз? — От теплого дыхания на шее мысли таяли, как масло на сковородке, но я собрала себя в кучу и все-таки продолжила:

— Вот скажи, у всех сенсов так, как у нас? — Хорошо, что он лица не видел, на меня вдруг напал тяжелый приступ смущения, и я отчаянно покраснела, судя по жару, обдавшему щеки.

— Как — так? — спокойно переспросил Верден.

— Ну… — я сглотнула, пытаясь подобрать слова, — ярко, сильно… близко.

— Не думаю, — почувствовала, как он покачал головой. — Видишь ли, сила эмоций и ощущений напрямую зависит от силы способностей, соответственно, как и потребности сенса. У кого А класс, так те вообще не отличаются в плане секса от обычных людей. Класс В — ну у них чуть ярче и им секс требуется немного чаще и эмоции глубже. Сложнее всего тем, у кого С или высшая категория. — Он помолчал, а я, кажется, даже дыхание затаила в ожидании дальнейшего объяснения. — Вы раскрываетесь полностью, просто по-другому не можете, слишком сильные способности и слишком острое от этого восприятие другого человека. И да, Сонь, хочется чаще. — Я услышала тихий смешок, и лицу стало еще жарче. — Другое дело, что таким сенсам в какой-то степени проще найти себе нужного человека, того, кому можно верить и на кого можно положиться. Хотя все люди разные, и кому-то совершенно не страшно близко подпускать к себе посторонних, они не заморачиваются с выбором постоянных партнеров. И терпеть вам вреднее всего, — голос Вердена стал ехидным. — От переизбытка напряжения в энергетике могут случаться всякие сбои и уровень способностей скакать. Такая вот специфика.