Хотела позвать Берна, но не смогла. Никак. Только открывала рот, не слыша своего голоса. Как так? Почему?

Приподнялась и осторожно убрала ткань сорочки. Метки мага не было. Лайв убит. Тогда почему проклятье до сих пор на мне?

– К Гленде вернулся голос, – произнес Берн, оказавшись рядом. Он с нежностью дотронулся до плеча и вернул ткань на место. – Не переживай, я все сделаю, чтобы ты разговаривала.

Повинуясь внезапному порыву, прижалась к его сильной груди, ощущая силу и тепло черного медведя. Он сидел неподвижно, словно ему было тяжело приблизиться, а через долгую минуту обнял, сжимая в крепких объятиях.

– Как ты себя чувствуешь? – хрипло спросил он.

Посмотрела ему в глаза и улыбнулась, давая понять, что все хорошо.

– Это тебе… – Берн вручил небольшую записную книжку с магическим пером.

Была несказанно рада. Быстро открыла и написала:

«Как вы выбрались из замка?»

Берн прочитал и прикоснулся пальцами к лицу, быстро двигая ими, будто проверял, не видение ли перед ним.

– Девушка, которую мы спасли на скалах… оказалась львицей-храном. Именно она, меняя облики, приняла образ Гленды, которую потребовал привести король в свою спальню. В его обличии она приказала магам вывести волчицу за пределы замка, где их поджидали мы, и послала за мной. Так я попал к тебе. Дальше мы вышли через потайной ход и поспешили к границе. Лайв с магами и хранами почти бросились в погоню. А дальше ты уже знаешь.

Облизнула губы и быстро написала:

«Эта девушка пойдет с нами?»

– Я обещал Фарине. Только поэтому она согласилась пойти с нами. Оставаться здесь взаперти для нее подобно пытке.

Кивнула в знак поддержки. Когда девушка ворвалась в мою комнату, я увидела в ее глазах бесстрашие и силу. Она много добьется в академии. Несомненно.

Перед глазами появилась Гленда. Ее ведь прогнали. Я отчаянно хотела рассказать, сколько она сделала. Она ведь совсем другая. Не предательница, защитница. Берн должен об этом знать.

«Гленда помогла мне. Она спасла мне жизнь на территории магов. И там на скалах… она хотела помочь. У Миты на руке была черная метка. Она прокляла нас».

– Не переживай за Гленду, она останется в группе. Мита… – верн замялся, – мертва. Дис убил ее.

Нахмурилась. Совсем не ожидала услышать подобное. Я не понимала. Ведь можно было поступить иначе. И еще смущал тот факт, что если она мертва, то почему все это время мы были под чарами. Значит, не она наложила проклятье.

«Почему? Не она прокляла нас».

– До того, как нашел тебя, я думал, что колдовство испарилось. Но ты и Гленда молчали.

Отмечая мой немой вопрос, верн кивнул и ответил:

– Я не чувствовал тебя на мосту из-за сильного ветра, лишь когда спас Фарину от мага и колдовство разрушилось, осознал, что ты далеко отсюда. Я бросился назад и увидел, как львица летит в пропасть. Она отошла от того места, где были вы, поэтому упала на камни. Это вышло случайно. Девушка была под чарами, она накинулась на Диса, провоцируя его зверя.

Не могла принять. Под чарами? Она вела себя совершенно обычно. Лишь когда ядовито заявила о том, что Гленда любит верна и мне нужно быть осторожнее, вызвала недоумение. Я не могла понять ее откровений в самый опасный момент. Больше никаких изменений. Как всегда.

Нахмурилась и написала:

«Кроме Диса и Миты кто там был?»

– Дис закрывал группу, поэтому среагировал первым.

Что же… теперь не узнать.

Повела головой и поняла, что не испытываю боли. Это хорошо. Тогда я могу помочь девушке. Но сперва…

Улыбнулась и принялась писать:

«Я бы хотела освежиться и пойти к Фарине. Можно?»

– Конечно. Только давай без полного опустошения, хорошо?

Улыбнулась и прижалась к груди своего мужчины, чувствуя согревающее тепло и его защиту. С ним я ничего не боялась. И что особенно поняла – я не хотела больше расставаться. Никогда.

* * *

Двигались на мустангах, пробираясь через поля, наполненные водой. С ночи моросил дождь, после обеда превращаясь в ливень. Все бы ничего, если бы не пронизывающий ветер, заставляющий дрожать и сильнее прижиматься к горячему телу оборотня. Сидела впереди верна, то и дело оборачиваясь, поглядывая на Фарину. Она настояла на отправке, игнорируя мое возмущение на ее рану. Лишь стоило немного облегчить боль цветочной росой, как она заявила, что пора возвращаться в академию.

Удивлялась ее настойчивости, оптимизму и энергии. Настоящий боец. Но как и предсказывал Дис, оборотни с недовольством отнеслись к Фарине. Они игнорировали ее, плохо отзывались, оставляли едкие замечания, при этом стараясь, чтобы она услышала. Так получилось, что я несколько раз становилась свидетельницей таких неприятных разговоров, невзначай подслушала, но не могла вмешаться. Да и как скажешь, когда объясняешь жестами и пишешь на листочках?

Было странно, почему она так не нравилась тадирам. Ведь меня приняли, а девушка еще и сильный оборотень – львица. Конечно, у каждого свои причины, но мне было неприятно и обидно за нее.

– Не переживай, она сильная, – услышала я голос верна, – справится.

Вздрогнула, принимая смысл слов. Берн говорил про ее состояние. Интересно, а как он относился к тому, как оборотни относятся к Фарине? Он ведь всегда все видит.

Пожала плечами. Я понимала, но рана ведь не шуточная.

– Лесси…

Повернулась и встретилась с темно-зелеными глазами своего мужчины. Он не смотрел, а завораживал и гипнотизировал, откровенно наслаждаясь моим лицом, запахом, чего не скрывал.

– Я хочу, чтобы ты была осторожнее, доверяла только себе… и мне, – вдруг произнес серьезным голосом. – Особенно в академии.

Не понимала его настроя. Что-то случилось?

Мой взгляд ему все сказал. Верн рукой прижал сильнее к своей груди, укрывая пледом, и тихо продолжил:

– В группе тадиров есть предатель. Я подозреваю нескольких, но все указывает на того, кто однажды спас мне жизнь. Мне нужно точно убедиться.

Хотела узнать, на кого думает, но не стала. Верн скажет, когда будет уверен.

Кивнула, давая понять, что поняла и буду осторожна.

– А теперь поспи. Погода отвратная: ураган с дождем. Неизвестно, когда остановимся и где.

Думала, не усну, но к моему удивлению глаза закрывались, а через время погрузилась в сон…

* * *

…Открыла глаза и посмотрела в синее небо. Чудесное. Прекрасное. Хотелось петь и танцевать. Но нельзя. Позже, в орате, где никто не побеспокоит. Улыбка стала еще шире. Прикусила губу и от предвкушения вздохнула.