– Теперь закройте глаза.

– Снова шуточки? – с подозрением нахмурилась я.

– Никаких шуток, – качнул он головой. – Закройте же.

Я послушно зажмурилась, и он прикрыл мне лицо ладонью. Я взволнованно задышала, чувствуя лишь стук сердца и шорох платья по мрамору. Потом заскрипела дверь.

– Тут осторожно, – шепнул генерал мне на ухо, и его дыхание оказалось горячим и щекочущим. – Пригните голову, Мэрион. Вот так. А теперь смотрите!

Ладонь скользнула по лицу, будто лаская. И я увидела небо.

Оно обрело насыщенный темно-синий цвет, бисерные звезды рассыпались по небесному бархату, и прямо над головой, зацепившись за дворцовый шпиль, висел двурогий серп. От него отходило полупрозрачное свечение, точно в небе зажгли серебристый прожектор, и в этом белесом свете тонули королевские сады и фонтаны.

– Не глядите вниз, – прошептал Дитер, придерживая меня за талию. – Может закружиться голова.

Я все-таки не послушалась и глянула. Серебряный свет хлынул потоком, расплескался о мостовую, разлетелся брызгами фонтанов, выбелил свернувшуюся змею лабиринта, я ахнула и вцепилась в китель мужа.

– Давайте присядем, пичужка, – успокаивающе сказал он. – Вот тут.

Дитер сбросил китель, оставшись в белой рубашке, постелил его прямо на крыше и сел первым, увлекая меня за собой. Я плюхнулась рядом, с удовольствием вытянув гудящие после танцев ноги.

– Смотрите, – сказал Дитер, указывая в небо. – Видите эту извилистую белую полосу?

– Похожую на Млечный Путь? – уточнила я, запрокидывая лицо.

– Да, белую, как молоко, – согласился генерал. – Моя матушка говорила, что это и есть Небесный Дракон, создавший землю и весь род людской. У него тысяча глаз, поэтому Небесный Дракон видит все, что происходит внизу, все хорошее и дурное. Иногда он отмечает избранных, но дары Небесного Дракона не всегда приносят счастье. – Дитер мельком пригладил седую прядку и вздохнул. – А вон там, – он переместил руку правее, – распускается Звездная Роза. Это за ней движется Небесный Дракон, его влечет запах и красота розы, но она каждый раз ускользает, как только дракон приблизится к ее лепесткам.

– И они никогда не встретятся? – спросила я, разглядывая влекущую бриллиантовую россыпь.

– Возможно, когда-нибудь, – ответил генерал. – Ведь чудеса случаются.

Внизу грохнуло. Я вздрогнула и инстинктивно приникла к Дитеру.

Небесный бархат вспыхнул и озарился огнем, золотые и алые звезды полыхнули в полнеба, а потом потоком искр осыпались вниз. Снизу донеслись восторженные возгласы и свист. Бахнуло снова и косым штрихом перечеркнуло Небесного Дракона, оставив на его бледном теле рваную рану. Один за другим загорались огни, сад и крыши озарялись разноцветными сполохами. Вот новый залп – и прямо над головой из бутона начала распускаться гигантская алая роза. На ее лепестках дрожали капли росы, стекали вниз и таяли во тьме. С новыми залпами вокруг нее запорхали ярко-голубые и белые бабочки, одна из них порхнула прямо надо мной, волоча следом раздвоенный огненный хвост, я ахнула и уцепилась за Дитера. Он приобнял меня за плечи и подтянул к себе.

– Что вы, пичужка! Испугались?

– Вовсе нет, – с восторгом ответила я, провожая взглядом стайку бабочек, постепенно тающих в ночи. – Красиво, Дитер.

– Красиво, – с улыбкой кивнул он, даже не взглянув на салют.

Его ладонь лежала на моем плече, пальцы ласкали ненавязчиво, нежно, в очках переливались отражения огней.

– Но вы смотрите не на салют, а на меня, – возразила я. – Может, вам мешают очки?

– Нет, я василиск и отлично вижу ночью, как днем.

– И что же видите сейчас? – Я заглянула в его лицо, теперь спокойное и открытое, озаренное легкой улыбкой.

Суровые морщинки разгладились, грудь ровно вздымалась, и мне захотелось прижаться к нему, спрятаться от всех бед этого мира.

– Небесную розу, которая наконец спустилась на землю, чтобы дождаться своего дракона, – ответил Дитер и обвел пальцем мой подбородок.

– А что случится, когда они встретятся? – прошептала я и поймала его руку. Сердце застучало часто-часто. – Дракон не обидит розу?

– Никогда, – хрипло ответил Дитер. – Ведь он ждал этого всю свою жизнь.

Его щека оказалась возле моей, а губы – возле моих губ. Я ощутила его дыхание, услышала, как колотится сердце. Ветер трепал наши волосы, сплетал мои рыжие локоны с его черными, натягивал на его груди тонкий шелк рубашки, щекотал мне шею, и, прикрыв глаза, я подалась вперед. Наши губы соприкоснулись.

В этом поцелуе были весенняя свежесть и привкус вина, он тянулся, как карамельная патока, неспешно, долго. Дитер пил мое дыхание, его ладонь гладила плечи, лаская обнаженную кожу, пальцы обводили ключицы, и каждый раз, когда он задевал кулон, тот отзывался приятным покалыванием, от которого по телу пробегали электрические импульсы.

Я не сдержала стона, когда Дитер подхватил языком мочку уха и прошептал:

– А ведь я выиграл пари, пичужка, не так ли?

– Нет, – выдохнула я, пряча улыбку. – Не надейтесь.

– А как же поцелуй? – В голосе Дитера слышалась легкая хрипотца, от которой по коже рассыпались мурашки.

– Не считается, – упрямо ответила я, дрожа от удовольствия и подставляя шею под его жаркие губы. – К тому же вы сами поцеловали меня.

– Неужели? А если я сделаю так?

Я со стоном откинула голову, позволяя Дитеру ласкать языком шею, и сама гладила его по груди и плечам, с восторгом ощущая, как перекатываются тугие мускулы.

– Признайтесь… Мэрион, – срываясь на хрип, прошептал генерал в мои горящие от поцелуев губы. – Вы ведь хотите?..

– Что? – проговорила я, распахивая глаза.

В очках генерала искрилось золото, закручивалось в спираль, и невинное тело Мэрион трепетало под взглядом василиска. Он мог бы сломать меня, как едва распускающийся бутон. Такой сильный, опасный и… нежный.

– Хотите стать… моей? – донесся влекущий голос генерала. – Сегодня… сейчас… навсегда?

Я зажмурилась, но перед глазами все еще кружился огненный водоворот. Это был чистый восторг и страсть. Так чувствуешь себя на краю обрыва, когда ветер подталкивает в спину и до падения только шаг.

– Да, – выдохнула я, и мой ответ потонул в грохоте салюта.

В очках Дитера расцвел огненный дракон. Он вскочил и подхватил меня на руки, легко, как пушинку. Невесомым облаком взметнулись юбки, ветер взъерошил Дитеру волосы, скользнул по моей щеке, остужая разгоряченную кожу. Так чувствуешь себя, когда все-таки делаешь шаг за край и осознаешь, что не падаешь, а летишь.

– И я хочу тебя, Мэрион, – задыхаясь, произнес Дитер. – Больше всего на свете… с первого дня, как увидел… сегодня и всегда…