Однако теперь меня беспокоила мысль о том, что величие, которое я воображал, глядя на него, не все признавали. Странные чувства охватили мое мертвое сердце от осознания этой истины. Подозреваю, Валерия Генри сыграла тут не последнюю роль. От встречи с ней пробудились мои давние воспоминания. Те, о которых я не вспоминал на протяжении многих лет. Звук смеха матери. Мысли о том, каково это, наблюдать, как кто-то готовит для тебя ужин, каково слушать пение отца или ссориться с упрямой сестрой.

Каково это, быть любимым, когда от тебя ничего не ждут взамен.

Я замечаю, что Арджун наблюдает за мной.

– Что не так? – спрашиваю я.

– Скажу честно, последние пару часов я провел в страхе.

– По поводу?

– Не могу поверить, что ты не наказал меня за то, что я отказался отвести тебя в Сильван Уайль.

Подобные слова, услышанные из уст того, кого я считал другом, отрезвляют меня.

– И что, ты думал, я сделаю? Вырву тебе сердце и скормлю Туссену?

– То, что делают обычно в таких ситуациях. – Арджун протирает свой монокль и прячет в маленький кармашек жилета. – Предложишь мне баснословные деньги. Будешь убеждать при помощи лести, а потом начнешь избивать, пока не соглашусь.

Я хмурюсь:

– Звучит не очень дружелюбно.

– Так бы поступил твой дядя.

– Так бы поступил и я, – признаюсь я.

– И что же изменилось?

– Не знаю. – Я вздыхаю. – Но гипотетически – ты бы передумал, если бы я предложил тебе денег?

– Может быть, – усмехается он.

– Правда?

– Нет, ради твоего же блага. Моя мать меня прибьет, если я притащу вампира в Летнее королевство. А мертвому деньги вряд ли пригодятся.

– Ты всегда так боялся свою мать?

– А ты свою нет?

Я задумчиво поджимаю губы.

– Не помню, чтобы я боялся. Помню, что порой хотел заставить ее улыбнуться. Хотел услышать, как она меня хвалит. Но страха не было, нет.

– Кого же ты тогда боялся?

– Сестру и дядю.

– Верно, верно, – смеется он.

– Получается, ты решил работать на заклятого врага своей матери.

– Как я уже и сказал, я предпочитаю твой вид своему. Здесь по крайней мере не нужно выяснять, кого и почему ты ненавидишь. Здесь я понимаю, какое мне отведено место среди вампиров. – Арджун делает паузу, задумавшись на мгновение. – Не говоря уже о том, что я пообещал твоему дяде, что буду служить Львиным чертогам как минимум пять лет за хорошее вознаграждение как во время работы, так и после ухода. Обещания кое-что да значат для нас в Сильван Уайль. Их не дают просто так. И если мы не выполняем данное слово, то больше не имеем права ступать на волшебные земли.

Мы проходим полквартала, прежде чем я отвечаю:

– Ты обещал никогда не приводить вампира в Сильван Уайль?

– Нет.

– То есть теоретически это не запрещено.

– Я не возьму тебя в Летнее королевство, Бастьян. – Арджун останавливается и поворачивается ко мне. – Почему ты так отчаянно хочешь снова стать человеком? Разве не лучше, когда не нужно беспокоиться о смерти? Теперь ты сильнее и быстрее, чем был когда-либо прежде. Ты несокрушим и непобедим. Почему тебе хочется распрощаться с такими преимуществами?

– А ты боишься смерти? – спрашиваю я.

– Никогда не думал об этом, – качает головой Арджун. – Я молод, а убить кого-то вроде меня очень сложно.

– Я считаю, что смелый человек боится смерти. Это и делает его смелым.

– Так получается, ты ищешь славы на поле боя? – Он вопросительно вскидывает бровь. – Ищешь шанс стать героем?

– Нет. – Я растерянно потираю шею. – Если честно, то у меня нет ответа на твой вопрос. Пока что нет.

– Дай знать, когда появится.

Я смеюсь.

– Это будет первое, что… – Я внезапно замираю, потому что мне в ноздри ударяет странный запах.

Арджун спешит ближе ко мне:

– Что…

Моя бессмертная кровь приливает к рукам и ногам, энергия наполняет все мое тело.

– Беги, – бормочу я. – И не оборачивайся.

Низкий рык раздается за моей спиной. А потом еще один справа. И несмотря на то что я их не вижу, я чувствую, что несколько волков поджидают во тьме за углом. Еще несколько собираются слева от меня. Они пахнут как переспелые фрукты и заплесневелый мех. Запах вызывает отвращение.

Арджун бросает кулек с едой и выхватывает свои серебряные когти из внутреннего нагрудного кармана. Он сжимает оружие в каждом кулаке, принимая боевую стойку.

– Чтоб тебя, я говорил тебе бежать, – ворчу я сквозь стиснутые зубы, вытаскивая револьвер. Мои клыки удлиняются, шипение срывается с губ.

– Я побегу, когда побежишь ты, Сен-Жермен, – сердито отвечает Арджун. – И не смей стрелять из этой мини-пушки. Разбудишь весь город.

– К черту весь город. – Я щелкаю курком.

Из темноты появляется огромный волк, он по меньшей мере вдвое больше, чем те, каких я видел прежде. Он крадется, как хищник, готовый броситься на жертву, каждое его движение размеренное и просчитанное. Он прекрасно понимает, кто и что я такое.

Понимает, почему все мы сегодня здесь.

Затем из темноты появляются другие члены стаи. Из их пастей капает слюна, а длинные клыки поблескивают в свете голубоватой луны. Не меньше шести волков обходят нас полукругом, их намерения очевидны.

Нам с Арджуном вдвоем не одолеть такую свору. Если мы будем сражаться (а это входит в мои намерения), один из нас может пострадать. Возможно, мне удастся сбежать невредимым, но Арджун наполовину смертный. Ему вряд ли так повезет. И я не готов так рисковать.

Я хватаю Арджуна и дергаю его в противоположном направлении. Он не возмущается, когда мы бросаемся бежать по пустынным улицам французского квартала. Волки следуют за нами по пятам, их злостные рыки разносятся эхом по улицам. Справа от меня раздается вой, а потом еще три зверя присоединяются к тем восьмерым, мчась за нами по боковой улочке.

Они намереваются загнать нас в угол.

Я сворачиваю на Rue Rampart[97], и Арджун спешит следом. Я окидываю взглядом пугающе тихие здания вокруг, ища пути отхода. Прятаться негде, если только не взломать чью-нибудь дверь. Я раздумываю, не вскарабкаться ли по кирпичной стене на крышу. По крайней мере, тогда у нас будет преимущество.

Однако любой неверный шаг может усугубить ситуацию. И я не стану спасаться за счет смерти Арджуна. Он здесь из-за меня. Пускай он не вампир, но он один из нас. Я не брошу своего брата.