Размышляя, мучаясь сомнениями, Елена так не пришла к четкому выводу, что и как собираются делать гуманоиды. Или она знала то, чего не знали они — или они знали то, чего не знала она.

Но однозначно, что их знание было больше! А раз так, то незачем ей сейчас ломать голову. Похоже, все сложится и так, благодаря им. Сейчас она была только пешкой в их игре.

Хотя… почему пешкой? Скорее ферзем! У нее меч, две гранаты, и притом рост, сила и быстрота передвижения! Они на это очень рассчитывают!

Елена рассмеялась. Успокоившись, она подхватила рюкзак и направилась обратно в грот.

День ее прошел довольно рутинно, если не считать упорного фехтования и усердных физических упражнений…

Вечером она стала свидетелем траурной церемонии. Умерли три хомохара из раненых. Шаману все-таки не удалось вылечить всех.

Все племя собралось в коридоре. У лазарета стояли три низкие тележки с умершими, закутанными в широкие листья какого-то растения, пахнущего мятой.

Гуманоиды понуро горбились.

Самочки тихонько выли, все остальные молчали. Только изредка слышался шепот.

Из своей кельи пришел шаман с помощниками, мрачный и торжественный. Он был одет в темный балахон, расшитый серебристыми знаками. Посох его при ходьбе мерно ударял в земляной пол ущелья.

Урум остановился возле покойников. Помощники зажгли какие-то благовония. Потянуло терпким, горьковатым дымком. Что-то бормоча себе под нос, шаман стал делать лапой пасы над умершими, мерно ударяя в пол посохом.

Затем он вздрогнул, громко завыл, закружился на месте, подняв лицо к потолку. Некоторое время танцевал на месте, что-то выкрикивая. А затем, замолчав, двинулся в самый конец ущелья, сопровождаемый помощниками. За ними трое хомохаров покатили перед собой тележки, а следом процессией двинулось все племя.

Елена шла позади, снимая все на камеру. Ей было грустно и интересно. Куда гуманоиды везут своих покойников? Как они хотят их похоронить? Закопают в укромном месте ущелья?

Она ошиблась. Хомохары не собирались никого закапывать. Они дошли до дальней стены ущелья, под которой шумел глубокий ручей, уходящий под землю. Шаман и помощники остановились у края, а затем разошлись, пропуская вперед тележки.

Гуманоиды еще дружно помолчали перед покойниками. Затем шаман что-то произнес, и мертвых аккуратно столкнули в воду.

Самочки скорбно взвыли. Быстрый ручей мгновенно унес тела в подземное русло.

«Адская река Стикс», — подумалось Елене. — «Наверно, они всегда так хоронят своих умерших. Вода уносит их в подземное царство. Интересно, верят ли хомохары в загробную жизнь? Я ведь все еще ничего не знаю об их религии…»

Потом все племя устроило небольшой поминальный ужин в центре ущелья. Шамана и его помощников не было. Атмосфера была довольно гнетущая. После ужина хомохары не разошлись, а сидели рядами у стен, молча глядя на догоравший костер. Когда он совсем потух, Елена думала, что теперь они разойдутся. Но те продолжали сидеть и чего-то ждать.

Неожиданно опять появился шаман с помощниками, такой же суровый и торжественный, как и перед похоронами. Судя по всему, должна была произойти какая-то новая церемония. Елена снова достала камеру. Чтобы не мешать, да и для удобства съемки, она уселась в сторонке от всех.

Один помощник зажег благовония. Запалил для освещения укрепленные на стенах масляные плошки. Другой молча стоял с барабаном. Урум стал медленно, вперевалку прохаживаться в коридоре меж рядов, взад и вперед. Низким голосом он напевал то ли мантру, то ли песню, очень тихо и монотонно. Посох его мерно постукивал по полу, усиливая эффект.

Хомохары молчали, глядя перед собой. Заунывная и однообразная мантра гулко и глухо отражалась от стен ущелья. Минут пятнадцать ничего не менялось. Голос шамана то мятежно возвышался, то смиренно стихал, почти замолкая. Потом он запел громче и отчетливее, в голосе зазвучали неумолимые металлические ноты.

Он постепенно повышал и повышал голос. Силы и металла в нем становилось все больше.

Снова пройдя коридор до конца рядов, он вдруг резко обернулся, сузив глаза в щелки и грозно глядя на ряды хомохаров. Он отрывисто крикнул им что-то — как будто хлестнул плетью, и сильно ударил посохом в землю. Хомохары вяло и вразнобой повторили крик.

Шаман крикнул громче — ряды снова ответили нестройно и вяло. Тогда выкрики Урума стали все сильнее и повелительнее, а стук посоха в пол все требовательнее. Гуманоиды отвечали ему все громче и дружнее, пока их ответы не превратились в слитные хоровые выкрики, полные силы и уверенности в себе. Эхо и акустика ущелья усиливали звук, придавая ему зловещую торжественность.

Шаман жестко дирижировал своей паствой, упорно добиваясь полного единения и дружности откликов. Он убыстрял свои выкрики, все больше повышая голос, пока не довел гуманоидов до полного воодушевления.

И тут, в продолжение мессы, ударил барабан, быстро-быстро. Шаман снова пошел вдоль рядов, потрясая посохом. Он пел, а вернее агрессивно выкрикивал какую-то новую песню. Глаза его сверкали, седая шерсть взъерошилась, руки и ноги дергались в такт ударам барабана.

Елена почувствовала, что это песня войны, песня битвы. Что Урум пытается настроить хомохаров на

дальнейшие испытания, на бой, на стойкое сопротивление обстоятельствам.

Песня длилась недолго, но у гуманоидов загорелись глаза. Они вскочили и раскачиваясь в такт барабану, двигались и повторяли слова вслед за шаманом. Куда только подевались их уныние, вялость и грусть? Они на глазах заряжались силой, энергией и верой в будущее!

Действие впечатлило Елену, глаза ее увлажнились. Она как зачарованная смотрела на ритуал, воспринимая его, как увлекательный фильм, полный искренних эмоций и страстей. В этом действительно что-то было — древнее, настоящее, необыкновенное, и от этого захватывало дух…

Месса закончилась неожиданно быстро. Шаман перестал петь, барабан замолк. В центр между рядами вышел помощник с чашей сухой травы. Он поджег ее и принялся развеивать среди хомохаров.

Елена втянула в себя новый, незнакомый запах — сладковатый, густой и насыщенный, похожий на запах фиалок. От него стало как-то очень хорошо, приятно и спокойно.

Так же отреагировали на него и гуманоиды. Они расслабились, задвигались, оживленно заговорили. Затем шаман и его слуги ушли, а племя стало неспешно расходиться по своим «квартирам»…

Елена озаренно улыбалась, идя к своему гроту.

Да, это было нечто особенное! То, что она увидела и почувствовала! Урум — настоящий клад для своего племени! Помимо ума и воли, знаний и опыта, он обладает мощным талантом гипнотизера и психотерапевта.

Ведь это и правда был сеанс психотерапии! Необходимый с практической точки зрения, ибо в ближайшие два-три дня хомохарам предстояло одолеть ящеров, прогнать их из селения. Это был вопрос выживания племени, вопрос их состоятельности, как вида; их способности защитить себя и свое будущее.