он на самом деле служил? В Лондоне его "проамериканские настроения" вызвали антагонизм, а в британской разведке были те, кто подозревал его в гораздо худшем: "предательстве и измене во время войны".[531] Точные причины никогда не проясняются, но часть этого, безусловно, была связана с отношениями Уайзмена с такими, как Рейли и Отто Кан. Одним из примеров было то, что в 1916 или 1917 году Уайзман и Кан присутствовали на приеме в честь индийского поэта и народного борца Рабиндраната Тагора. На конклаве Тагор, который был связан с антибритански настроенными "Друзьями свободы Индии", публично поблагодарил Кана и "Kuhn Loeb" за "предоставление ему финансовых средств".[532] Всё это якобы имело отношение к "использованию волнений в Индии в интересах Kuhn Loeb".[533] Существовал ли аналогичный план "использовать беспорядки" в России?

Шарп также обнаружил связи между Уайзманом и "американским миллионером", ставшим большевистским пропагандистом, Джоном Де Кеем.[534] Последний был любопытным персонажем. Он и Уайземан познакомились в довоенной Мексике, где оба спекулировали скотом, землёй и железными дорогами. В начале войны Де Кей появился в качестве немецкого агента, пытавшегося продать бельгийцам фальшивые мексиканские винтовки. Скрываясь от закона нескольких стран, он нашёл убежище в Швейцарии, где в 1917 году британская разведка называла его "начальником отдела убийств и саботажа германского секретного бюро".[535] В Швейцарии Де Кей субсидировал пораженческую пропаганду, а позже выдал себя за агента Коминтерна. Есть свидетельства, указывающие на связь между ним и вышеупомянутым бароном фон дер Роппом, возможно, даже Боло Пашой. Неудивительно, что кое-кто в Лондоне заподозрил неладное. Самым ужасным, по мнению Шарпа, было то, что после войны Отто Кан наградил Уайзмана работой в "Kuhn Loeb".

Нью -Йоркское состояние ума

Tроцкий не стал задерживаться в роскошном отеле "Astor". Всегда готовые помочь руки нашли ему современную трёхкомнатную квартиру в Бронксе за очень разумные 18 долларов в месяц. Он внёс арендную плату за 3 месяца вперёд, что снова противоречит утверждению Лора о том, что "денежный вопрос был серьёзной проблемой".[536] Поскольку квартира досталась без мебели, Троцкие приобрели её в рассрочку на сумму 200 долларов. Для этого требовался поручитель. Как рассказывал Троцкий, его единственной работой в Нью-Йорке "была работа революционного социалиста", и он отмахивался от утверждений, что подрабатывал статистом в кино или чистильщиком трески.[537] Лор также отвергал такие "фантастические истории".[538] Они действительно были фантастическими, но есть законные вопросы о сумме денег, полученных Троцким, и откуда они взялись.

После того, как Троцкий стал международной фигурой, заместитель генерального прокурора Нью-Йорка Альфред Беккер решил расследовать, чем он занимался в Нью-Йорке, и обнаружил, что "Новый мир" платил ему 20 долларов в неделю.[539] Однако Людвиг Лор вспоминал, что зарплата составляла всего 7 долларов.[540] Подсчитав другие доходы от написания статей, выступлений и пожертвований, Троцкий явно получил чуть больше 700 долларов и не более 1000 долларов за время своего пребывания. Конечно, это не учитывало 500 долларов, с которых он должен был начать, – то, что он старательно игнорировал. Даже с учётом этих минимальных расходов на проживание ему было бы трудно собрать 1394,50 доллара, которые он позже отдал за 16 билетов второго класса и 1 билет первого класса в "Kristianiafjord" норвежской линии.[541] Но Троцкий не платил сам за себя ещё во Франции, не платил и сейчас.

Следователи Беккера обнаружили "пароходного агента", у которого Троцкий купил обратные билеты. Это был Генри К. Заро, частный банкир, занимавшийся бизнесом на Третьей авеню, 1.[542] Это было недалеко от офиса "Нового мира", где Заро был постоянным посетителем и рекламодателем.[543] "Банк" Заро помогал иммигрантам отправлять деньги в Россию и из России, используя немецкие или скандинавские банки в качестве посредников. Таким образом, он контролировал небольшую, но практическую связь для передачи и отмывания революционных средств. А Заро был кем угодно, только не аполитичным. Он был ещё одним русско-еврейским социалистом и недавним автором антицаристского трактата о своих путешествиях по истерзанной войной Польше — путешествиях, которые в точности повторяли путешествия вышеупомянутого "немецкого шпиона" Шварцшильда. На самом деле Заро вернулся в США на том же корабле, что и Шварцшильд. Вряд ли будет преувеличением сказать, что они работали вместе. Наконец, Заро дружил с приятелем Рейли и двойным агентом Уайзмана Энтони Джекальски.

Другим нью-йоркским "русским", проявившим интерес к Троцкому, был Джордж Раффалович. Он каким-то образом убедил революционера дать интервью радикальному англо-американскому писателю Фрэнку Харрису. Раффалович был либо сыном, либо племянником Артура Раффаловича (Рафаловича), агента российского министерства финансов Петра Барка. Министерство юстиции США установило, что Джордж Раффалович был не только связан с русскими революционерами, но и действовал как "казначей немецких агентов".[544] Согласно отчёту, "в феврале месяце [1917 года] он выплатил около 18 тыс. долларов". На допросе Раффалович признался, что работает на Лигу Освобождения Украины. Это была спонсируемая Германией группа, субсидируемая никем иным, как Парвусом.[545] Мир снова тесен. В Нью-Йорке Троцкий находился в постоянном контакте с людьми, которые были связаны друг с другом и с немцами и/или Парвусом.

Тем не менее Беккер был вынужден заявить, что "я не смог подтвердить никаких указаний на то, что Троцкий [sic] получал деньги из каких-либо немецких источников".[546] Возможно, он искал не в тех местах. Как уже отмечалось, подпольные финансисты не дают расписок. Пакеты с наличными легко спрятать. Но в этом не было необходимости. Как мы видели, и как знал Боло Паша, существовало много способов перевести деньги из Нью-Йорка в Россию. Американские компании и банки, такие как "National City", "American International" и "Allied Machinery" (и это лишь некоторые из них), могли переводить крупные суммы в Стокгольм, Петроград или практически куда угодно ещё. А потом появились "мелкие сошки" вроде Заро и Свердлова. Это было до смешного просто.

Позже Троцкий вспоминал: "Мы жили на 164-ой улице [в Бронксе], если я не ошибаюсь".[547] Фактический адрес был 1522 Vyse на 172-ой улице.[548] Сразу после приема в "Cooper Union" Лор вспоминает "собрание в частном доме" в Бруклине, где Троцкий обратился к небольшой группе соотечественников из России и других социалистов. Троцкий призывал их критиковать американскую социалистическую партию, кишащую буржуазией.[549] Присутствовали интересные большевики и будущие большевики, в том числе Бухарин, Володарский и Коллонтай. На следующий день Троцкий присоединился к