заключил он, "сыграла очень важную роль в свершении русской революции", и "когда Троцкий и его родственники были у власти, она могла без колебаний получить всё, что хотела", и в 1934 году она по-прежнему пользовалась влиянием в Москве. Несмотря на это, Крейн продолжал выражать своё огромное восхищение Лилиан Уолд и её "свежим, энергичным умом". Был ли Крейн введён в заблуждение или он действительно обладал инсайдерской информацией? Если кто-нибудь это сделал, то только он.

С деньгами или без денег, 25 марта Троцкий явился в британское консульство на Уайтхолл-стрит, 44. Согласно правилам британской блокады, пассажиры, направляющиеся в Скандинавию, должны были проходить досмотр либо в Галифаксе, либо в Новой Шотландии, либо на Оркнейских островах. Любой, кто проходил через эти порты, нуждался в соответствующей визе. За это отвечал отдел паспортного контроля консульства. Этот отдел руководился непосредственно Уайзманом и Твейтсом. Не может быть, чтобы они не знали, кто такой Троцкий; в конце концов, они держали его под наблюдением. Позже Троцкий признал услужливость британских чиновников. Они "не препятствовали моему возвращению в Россию" и даже позволили ему позвонить в российское консульство, чтобы подтвердить, что все необходимые документы в порядке.[575] Помните, это было через три дня после того, как Уайзман получил информацию Пиленаса о планах Троцкого. Очевидно, это его не беспокоило.

Семейная фотография Шиффов-Варбургов

Глава 8. Придёт революция – снова

Конец династии Романовых

В начале марта 1917 года американцы были озабочены надвигающейся перспективой войны с Германией. В ответ на возобновление Берлином неограниченной подводной войны Вильсон 3 февраля разорвал дипломатические отношения. Позже в том же месяце британцы передали Вашингтону печально известную телеграмму Циммермана, в которой предлагалось германо-мексиканское сотрудничество в случае военных действий. Все затаили дыхание.

Тем временем в России дела у царя Николая шли из рук вон плохо. Несмотря на некоторые победы, обстановка складывалась не в пользу русских армий. В течение 1915 года немцы и австрийцы захватили всю Польшу и большую часть Прибалтийских провинций. Русские контрнаступления в 1916 году с треском провалились или отвоевали территорию ужасной ценой. К началу 1917 года армия и население были истощены и деморализованы. Растущая нехватка топлива и продовольствия усугубила преобладающее настроение нищеты, разочарования и неуверенности.

Летом 1915 года друг Чарльза Крейна Павел Милюков стал корифеем так называемых прогрессистов в Думе, альянса либеральных и умеренно-левых элементов. В ноябре 1916 года Милюков произвел сенсацию в Думе, когда перечислил основные недостатки имперского правительства и риторически спросил: "Это глупость или измена?" По сути, это было объявлением войны режиму Романовых, и начали вырисовываться планы государственного переворота с целью свержения Николая II. Ещё один удар по монархии был нанесён в конце декабря, когда в результате заговора монархистов, организованного британской разведкой, был убит (с большим трудом) печально известный и всеми презираемый духовный наставник императрицы Александры Фёдоровны Григорий Распутин.[576]

С 29 января 1917 года по 21 февраля в Петрограде проходила межсоюзническая конференция. Возглавлял британскую делегацию могущественный и скрытный лорд Альфред Милнер, человек, олицетворявший "группу менеджеров, находящихся за кулисами и неподконтрольных общественному мнению, которые эффективно стремятся добиться того, что они считают благом для людей".[577] Кроме того, он был банкиром. Также присутствовал посол Лондона сэр Джордж Бьюкенен, ещё один близкий друг Милюкова. Милюков и его сообщники-заговорщики воспользовались встречей, чтобы раскрыть планы и выбрать союзников. Если они и не получили явного одобрения, то, конечно, не были обескуражены.

Дума вновь собралась в начале марта, и Милюков, к которому присоединился восходящая звезда левых Александр Керенский, возобновил язвительные словесные нападки на правительство.[578] 7 марта царь Николай вернулся в Могилёв, ставку Верховного командования, примерно в 750 км к югу от Петрограда. В тот же день в столице рабочие Путиловского завода объявили забастовку. На следующий день забастовки слухи о нехватке продовольствия вызвали хлебные бунты. К 9 марта на улицах бастовало уже 200 тыс. рабочих. Только 10 марта официальные лица попытались навести порядок, что казалось бы простой задачей для более чем 170 тыс. военнослужащих, дислоцированных в городе или вокруг него. Однако, в отличие от 1905 года, солдаты оказались ненадёжными, и то же самое касалось многих их офицеров. К 11 марта мятеж охватил весь гарнизон.

К 12 марта правительство полностью утратило контроль над столицей, и Милюков с друзьями воспользовались сигналом, чтобы провозгласить себя Временным комитетом Государственной Думы. В рядах Комитета подавляющим большинством преобладали либералы, но среди них было и три настоящих социалиста, в том числе Керенский. В Могилёве Николай II обнаружил, что его предало почти всё верховное командование. Он организовал поезд и отправился обратно в Петроград. По дороге его убедили свернуть в провинциальный город Псков в надежде восстановить телеграфную связь с Петроградом. Он приехал прямиком в ловушку. Его ожидала делегация Временного комитета с готовым заявлением об отречении, которое он должен был подписать. Николай II стал пленником, и "он не отрёкся от престола абсолютно добровольно", но это не имело значения.[579] Его царствование закончилось. Временный комитет незамедлительно объявил себя Временным правительством.

Эта так называемая Февральская революция, на самом деле тщательно организованный государственный переворот, за неделю достигла того, чего Революция 1905 года не смогла сделать почти за год.[580] Разница заключалась в гораздо более длительной и дорогостоящей войне и лучшей подготовке. Как уже отмечалось, главная неудача революционных сил в 1905 году заключалась в том, что они не контролировали ни армию, ни царя. На этот раз они взяли под контроль и то, и другое.

В Нью-Йорке Троцкий был в курсе событий на родине, что на самом деле удивительно. Вечером 15 марта репортёр "Нью— Йорк таймс" взял у него интервью в "Новом мире". Он предсказал, что новое Временное правительство "вероятно, будет недолговечным".[581] Власть, заявил он, "не представляет интересы или цели революционеров". Уже другим людям, добавил он, "предстоит продвигать демократизацию России". Однако он поспешил добавить, что революционеры, во всяком случае, революционеры его типа, решительно выступают против сепаратного мира с Германией. Это как раз то, чего ожидали Уайзман и другие.

Временное правительство немедленно объявило всеобщую амнистию и призвало всех эмигрантов вернуться домой. Неделю спустя, 23 марта, Троцкий явился в российское консульство вместе с Володарским, Чудновским и другими, чтобы получить новые паспорта.[582] По сообщениям, только половина эмигрантов, стремившихся вернуться, получили их. Успех