Он вспомнил, как тем утром отец сказал ему что-то о семейном ужине. То есть он имел в виду общую встречу? Или это было спонтанное собрание?

В любом случае ему нужно было без происшествий завести Джулиана в свою комнату, прежде чем во всем разобраться. Он думал, что Джулиан просто прошагает в дом, но тот стоял у двери и ждал, пока Ядриэль догонит его.

Он осторожно приоткрыл дверь и прислушался. Ни музыки, ни голосов. Все, должно быть, уже были в церкви. Он жестом пригласил Джулиана внутрь и погнал его вверх по лестнице.

– Мне нужно в церковь, – сказал ему Ядриэль, вытаскивая телефон из кармана, чтобы проверить сообщения. – Лита меня убьет, если я… – Он осекся.

Джулиан вообще его не слушал – он просто пошел вверх по лестнице.

– Эй, – сказал Ядриэль, глядя на него с подножия.

Джулиан оглянулся через плечо.

Ядриэль нахмурился:

– Ты в порядке?

Джулиан бросил на него испепеляющий взгляд.

Глупый вопрос. Он был мертв – его убили, – и он беспокоился о своих друзьях; конечно же он не был в порядке.

– Ядриэль? – раздался голос из кухни.

Он замер. Пол скрипнул. Его глаза расширились в тревоге, но Джулиан все понял без слов. Он взбежал по лестнице и завернул за угол. В гостиную вошел Катрис.

– Вот ты где, – вздохнул тио. – Твой папа послал меня за тобой. – Он нахмурился и оглядел пустую комнату. – С кем это ты говорил?

– Эм-м-м. – Ядриэль показал телефон. – Да так, с Марицей.

Тио Катрис понаблюдал за ним пару секунд – на три удара сердца дольше, чем позволяло терпение, – но затем его рот искривился в улыбке.

– А вы и впрямь не разлей вода, – сказал он, усмехнувшись и покачав головой.

Ядриэль тоже хохотнул – чуть громче, чем стоило.

– Пойдем, – сказал он, махнув Ядриэлю, чтобы тот следовал за ним. – Твой папа созвал всех на собрание. Даже изгоев, – добавил тио Катрис с веселой ухмылкой.

– Ага. – Он хотел закончить разговор с Джулианом. – Я скину рюкзак по-быстрому? – спросил Ядриэль, потихоньку двигаясь к лестнице.

Тио Катрис кивнул.

– Не пристало двум паршивым овцам приходить вовремя, – сказал он, поправляя перед темной рубашки.

Ядриэль поспешил в комнату.

Джулиан сидел на краю кровати, упершись локтями в колени и не зная, чем занять руки.

Ядриэль бросил рюкзак на стол.

– Ты точно в порядке? – коротко переспросил он.

– Да, – ответил Джулиан, даже не удостоив его взглядом.

Ядриэль долго смотрел на него, скрестив руки на груди. Джулиан раздражал его и одновременно тревожил. Два этих чувства боролись друг с другом, погружая Ядриэля в смятение. Он просто хотел помочь – не только Мигелю, но и всем, включая Джулиана и его друзей. Но ситуация лишь усложнялась. Джулиан мог бы отнестись к нему с бо́льшим терпением.

С другой стороны, он тоже должен быть терпимее к Джулиану.

Ядриэль поставил себя на его место. Что бы он сделал, если бы его внезапно убили и он вернулся в виде духа? Что, если бы он не мог поговорить со своими друзьями и семьей и думал, что они в опасности?

Да, он бы точно был в раздрае – совсем как Джулиан, а то и похуже.

Ядриэль вздохнул:

– Мне нужно в церковь. Какое-то большое собрание.

Джулиан не ответил. Ядриэль направился к двери, но затем остановился, взявшись за ручку.

– Еще кое-что.

Джулиан поднял глаза.

– Если ты когда-нибудь снова выкинешь нечто подобное и у меня будут причины полагать, что ты можешь причинить кому-нибудь вред, в частности Марице… – Ядриэль вытащил ожерелье Джулиана из ворота худи, свесив медаль с большого пальца, – …то я, не задумываясь, смою Иуду в унитаз, а вместе с ним и тебя. Понял?

Уши Джулиана заполыхали ярко-красным. Он кивнул, ссутулившись в плечах.

– Вот и славно. – Ядриэль вышел из комнаты и с треском захлопнул дверь.

Все брухи собрались во дворе за церковью. Здесь проводились мероприятия – от свадеб до дней рождения. В камне были вырезаны арки того же цвета, что церковь. Двор был заставлен длинными столами, накрытыми мексиканскими скатертями-серапе. На них стояли глиняные вазы с гвоздиками из папиросной бумаги. Сверху свисали десятки разноцветных папель пикадо и бумажных фонариков.

Столы по краям двора между столбами ломились от еды: там были пан де муэрто, рис, бобы и большие алюминиевые тарелки с ропа вьеха[85]. Измельченная говядина, приготовленная со специями и красным перцем, была одним из фирменных блюд Литы.

Лита поторопила всех молодых брух к столу и раздала им поручения. Восемь брух в возрасте от шести до четырнадцати лет работали над украшениями для Дня мертвых. Слепленные из сахара черепа ждали, пока их украсят. Ящики, полные свежесобранных бархатцев, хризантем и темно-фиолетовых гладиолусов, были аккуратно сложены сбоку, отчего в воздухе витал сладкий, будто яблочный запах.

Ядриэль последовал за тио и схватил тарелку еды, а затем двинулся к толпе, окружившей его отца. Лица у всех были напряженными, а голоса – тихими. Он увидел тио Айзека, которого сложно было не заметить. Высокий и широкоплечий, он был по крайней мере на голову выше всех остальных. Но с ним не было ни тиа Софии, ни Паолы.

Удерживая тарелку в одной руке, Ядриэль вытащил телефон с помощью другой и набрал большим пальцем сообщение для Марицы.

Все в церкви. Ты где?

Марица ответила почти сразу.

В заложниках. Заставляют примерять платья. На помощь.

Ядриэль фыркнул.

Буду молиться за тебя.

Отец Ядриэля стоял в центре с взъерошенными усами и мотал головой из стороны в сторону, пока его засыпали вопросами.

– Энрике, – позвал тио Катрис. Он указал на Ядриэля, и отец встал на носки, чтобы увидеть его.

Ядриэль сжался, когда все повернулись и уставились на него.

Энрике облегченно вздохнул, и Ядриэль виновато улыбнулся ему. Он протиснулся сквозь толпу брух и подошел к папе.

– Где вы были? – спросил отец. В голосе мелькнуло раздражение, но главным образом он звучал попросту устало.

Ядриэль снова почувствовал укол вины. Папа выглядел измученным. Под налитыми кровью глазами образовались темные круги. Сколько часов отец выделил на сон за последние сутки? Вероятно, немного.

– Прости, пап, – искренне сказал Ядриэль. Он не хотел беспокоить отца. У того и без сына было дел по горло.