– Лена, посмотри это и выжми все, что можно.

Лена вставила флешку в порт и открыла файл. Минут десять в офисе царило гробовое молчание, после чего Лена сказала:

– Здесь материала как минимум на два ролика. Когда он успел это отснять? Кадры просто уникальные.

– Займись этим сегодня же, – сказал Веселов, потом посмотрел на нас и сказал: – Вы молодцы, что нашли видео. Завтра было бы уже поздно. Если не секрет, где оно было?

Анна покраснела до корней волос.

Веселов посмотрел на нее и перевел разговор на другую тему. Спросил, как идет мое расследование, и, получив уклончивый ответ, понял, что мы разговаривать не настроены.

– Что ж, я вас больше не задерживаю, – сказал он официальным тоном и улыбнулся дежурной улыбкой.

Мы простились с хозяином офиса и монтажером Леной, спустились на первый этаж и с опаской вышли на улицу. Вишневой «Лады» нигде не было видно. Мы сели в машину, и я долгое время наблюдала, не едет ли кто за нами. Наши преследователи куда-то пропали. Наверное, получили другую разнарядку.

– Женя! Бандиты меня больше не пасут, – сказала Анна, – твои полномочия закончились.

– Мне кажется, что мои полномочия только-только начинаются, – возразила я. – Если за тобой не ездят по пятам, это еще не значит, что неприятности закончились.

– И что мне теперь делать? Сидеть дома и никуда не ходить? Видео доставлено по адресу, у меня его больше нет, а значит, и у бандитов нет оснований меня преследовать.

– Железная логика, – съязвила я. – А если у бандитов на тебя другие планы?

– Какие?

– Я не хочу тебя пугать, но в их планы может входить даже физическое устранение, – я выразилась слишком сложно, и Анна меня не поняла.

– Устранение чего?

– Не чего, а кого. Тебя, девушка, тебя.

– Ты хочешь сказать… – она не договорила, и ее лицо стало бледнеть.

– Убийство, – я наконец решилась произнести это слово.

– Убить меня? За что?! – все ее существо противилось такой несправедливости.

– За то, что ты передала видео не в те руки. А может, просто потому, что кто-то хочет сделать твоему мужу неприятный сюрприз. Сама посуди: его передачу переделали, назначили ведущим другого, его видео не должно было попасть в пресс-службу Рогозина, а такое развитие событий лишает его покровителя. То есть ведущий «Очевидца» автоматически лишается работы и связей. А чтобы сделать ему еще больнее, нужно лишить его и семьи.

– Но его семья – это пока только я, – возразила моя подопечная.

– Вот об этом я и говорю.

Анна задумалась, но через минуту, оглядевшись по сторонам, сказала:

– Они меня больше не преследуют. Наверное, им нужно было только видео.

– Посмотрим, – я не стала спорить с Анной.

Она просто не знает, как ведут себя бандиты, когда мстят. За что? Гордеев счел передачу, сделанную Горенком, за личное оскорбление. Я, конечно, не знаю всего, но опыт, приобретенный мной за время работы частным телохранителем, говорит, что пришло время беречь Анну как зеницу ока.

Я отвезла свою подопечную домой и предупредила, чтобы она никуда не выходила одна. Даже к почтовому ящику за газетами.

– Я вечером приеду, – пообещала я напоследок и ушла от Анны со смутным предчувствием беды.

* * *

Это предчувствие не покидало меня ни на минуту. Я пыталась отвлечься мыслями об Анне, но и здесь меня преследовала навязчивая идея, что сегодня с Анной непременно что-то случится. До вечера у меня было много времени, и я решила осуществить свой план: съездить в городской отдел по борьбе с организованной преступностью и показать Бодрову лицо Гордеева, благо видео было записано в моем телефоне.

Я набрала знакомый номер.

– Бодров слушает, – услышала я в трубке.

– Валерий Петрович, можно я к вам заеду? – спросила я, забыв поздороваться.

– Женя, это ты? – Валерий Петрович с трудом узнал меня по голосу. Вот как внутреннее волнение меняет человека.

– Я. И у меня есть кое-что, что мне очень хотелось бы вам показать.

– Что именно? – Бодров, как всегда, был занят и пытался отделаться от меня телефонным разговором.

– Видео одного деятеля. Мне хотелось бы, чтобы вы увидели его лицо.

– На предмет?

– На предмет причастности к мафиозной группировке.

– Это касается твоей подопечной? – уточнил капитан.

– Да, это касается преследования Анны Горенок.

Бодров с минуту помолчал, потом сразу принял решение.

– Жду тебя через двадцать минут. И десять в твоем распоряжении. Потом у меня совещание, и я буду занят очень долго. Успеешь? – капитан не баловал меня, каждый раз уделяя мне минимум времени. Конечно, я могу не успеть, но в этом случае мне обеспечено двухчасовое сидение в горотделе. Поэтому нужно прибыть к назначенному сроку.

– Постараюсь.

– Постарайся, пожалуйста. Или, если хочешь, можешь приехать к двум. Тогда я смогу уделить тебе примерно час. В общем, выбирай, – и положил трубку.

Я посмотрела на часы. За двадцать минут до городского отдела полиции я не доеду. Потом Бодров уйдет на совещание, и придется его ждать. Наверное, лучше не рисковать и подъехать к двум. За это время я смогу забежать домой и сбросить видео на флешку. Кроме того, я по-человечески пообедаю. Рассуждая таким образом, я свернула на Советскую и поехала в сторону дома.

Едва открыв дверь, я поняла, что у нас в гостях Стас. У порога стояли его фирменные кроссовки, а из кухни доносился запах свежей выпечки.

– Тетя Мила, кто у нас в гостях? – я сделала вид, что не догадалась сама.

– Ой! Женечка! – тетушка выглянула в прихожую, вытирая руки о фартук. – А я тут блинчиков напекла. Будешь?

Конечно, буду. И Стасика твоего мне тоже нужно кое о чем поспрашивать.

Я сняла кроссовки и поставила их рядом с кроссовками Климова. Потом помыла руки и отправилась есть тетушкины блинчики. Стас сидел за столом с куском блинчика на вилке и рассказывал тете Миле о новом чудодейственном лекарстве. Тетушка ахала и восхищалась. Послушав немного, я поняла, что, к счастью, это снадобье тете Миле ни к чему, поэтому она не побежит в аптеку спрашивать новый ханаанский бальзам.

– Тетя Мила, можно мне сначала немного борща? – спросила я, усаживаясь за стол рядом с Климовым.

– Сейчас разогрею, – сказала тетушка скороговоркой, боясь пропустить хоть слово из Стасова рассказа. А Климов вошел в раж и стал описывать случаи полного исцеления, подтвержденные документально.

– От чего это средство? – не выдержала я и вступила в разговор.

– От астмы, – коротко ответил рекламщик и вернулся к прерванному повествованию.