Федорович оказался здоровенным мужиком, служившим в отеле банщиком и славившимся на всю округу своим умением работать веничком и парить тела до полного изумления.

Уж он отходил Асю с Василием и уважил, это да!

До кисельного размягчения костей, когда звенела каждая, даже самая маленькая мышца, а розовое, распаренное тело пело и дышало, разомлев в полной благости. Парились часа два, а после, выпив несколько чайников душистого особого чая с медом, разомлевшие Ася с Василием, закутавшись в длинные банные халаты, сидели в предбаннике в состоянии, близком к нирване, чувствуя, что никуда не хотят двигаться дальше.

Именно в этот момент и пришла проверить их Вероника Михайловна – та самая дама, что сопровождала Асю с Василием в баню, оказавшаяся дежурным администратором, о чем им с большим почтением в голосе сообщил банщик Федорович.

– Ну, как вы тут, мои дорогие? – улыбалась она им. – Согрелись? Отошли? – И присела к ним за стол, состоявший из одной большой, тяжелой, монолитной деревянной столешницы. Не иначе из местной сосны или ели.

– А где наши вещи? – вяло поинтересовалась Ася.

– Девочки-горничные забрали постирать-посушить, привести в порядок, – улыбалась радушная хозяйка.

– Вероника Михайловна, – обратился к ней Ярославцев. – А есть у вас свободные номера?

– Только один люкс, а это дороговато, – вздохнула администратор и, словно оправдываясь, объяснила: – Форум же идет. Ученые в нашем отеле поселились – кто на одну ночь, а кто и на несколько дней. Но вы не переживайте, – поспешила она их успокоить. – Мы вас накормим за счет заведения, это даже не обсуждается, а пока вы едите, девочки ваши вещи уж и высушат и погладят, и мы вас на нашей машине отвезем в Иркутск.

– Нет, Вероника Михайловна, – решил за них двоих Ярославцев, – в Иркутск мы еще успеем. А останемся-ка мы у вас в люксе, он нам очень даже подходит. И поедим чего-нибудь горяченького, если принесут, но попозже, а то чаю напились с избытком.

– Принесут! А как же! – обрадовалась администратор такому повороту дела. – У нас великолепно готовят, а уж наши сибирские блюда с ума можно соскочить, как хороши! Вам бы сейчас ушицы тройной да понаваристей, и водочки можно по рюмашке для профилактики, и пельмяшей наших фирменных! А сколько пожить планируете?

Ася с Василием переглянулись, и он решил:

– Сутки, а может, и двое. – И усмехнулся. – Надо же стресс снять и отдохнуть.

– Вот это вы правильно говорите, Василий Степанович! Снять надо обязательно! – поддержала его администратор и быстро унеслась заниматься оформлением новых постояльцев.

– Сутки? – вопросительно посмотрела на него Ася.

– А может, и двое, – уточнил он. – Ну, мы же не знаем, когда еще представится такая возможность, – резонно заметил Ярославцев, подкрепив свое решение аргументом: – Посмотрим Байкал. Ты даже не представляешь всей его красоты и масштабов. Договоримся с местными проводниками, нас повозят, покажут удивительные места.

– Сутки или двое? – повторила Ася с нажимом и напомнила: – Вообще-то не знаю, как у тебя, а у меня работа и у нас с тобой завтра утром самолет в Москву. У меня материала на несколько часов, его готовить требуется, монтировать, озвучивать, подводку и синхрон делать.

– И что? – посмотрел он на нее красноречивым, ожидающим взглядом.

И оба понимали, что именно сейчас предстоит решить Асе и насколько важным в жизни каждого из них будет это ее решение. И Василий почувствовал, уловил тот момент, когда она все про себя решила.

Вздохнув глубоко, она улыбнулась ему потрясающей улыбкой, от которой у Ярославцева закружилась голова.

– Сутки или двое, это как в раю, – сказала Ася, неотрывно глядя ему в глаза и объясняя самое главное взглядом, а не словами.

– Почему «как», – ответил он, вмиг охрипнув. – Мы и есть в раю. Это же Байкал – красота и мистика.

Так в банных халатах и белых одноразовых тапочках они и прошествовали за Вероникой Михайловной через весь отель в свой номер люкс.

– Ужин-то принести? – показав им номер и передав ключи, спросила заботливо администратор.

– Попозже, – пояснил Ярославцев. – Поспим немного, совсем разморило от вашей прекрасной бани, потом и поедим, к тому моменту, может, и вещи наши принесут.

– Обязательно, – пообещала Вероника Михайловна.

И, пожелав приятного сна, попрощалась и вышла.

Василий, закрыв за ней дверь, вернулся в номер, где у панорамного окна застыла, вглядываясь в темноту, Ася.

Она медленно повернулась, услышав, как он вошел, и посмотрела на него. А он быстро преодолел те несколько разделявших их шагов и подошел совсем близко к ней, не сводя взгляда с ее лица.

Она выдохнула и шагнула вперед…

И это было самым естественным, что только могло быть в ее жизни – шагнуть к нему и оказаться в его объятиях… и прижаться, почувствовать жар его кожи, вдохнуть его запах, ощутить всю его силу и желание, а себя – в нем, для него, с ним вместе…

Она подняла голову, посмотрела на него, а он наклонился к ней, и наконец-то – ну, наконец-то! – они поцеловались!

Это был поцелуй, перевернувший их жизни, поцелуй, утверждающий все то, что они давно уже чувствовали, знали, понимали, – поцелуй их единения.

Их не накрыло сжигающей страстью, они не рвались вперед, разгоряченные нетерпеливым требованием желания, – они словно плыли, попав в одну реку, в одно течение запредельной чувственности, когда каждое движение, каждый вздох, взгляд, поворот наполнены невероятным смыслом и нюансами…

Они плавились в медлительности и проникновенности этого затянувшегося первого поцелуя, а прервав его, смотрели в глаза друг друга, осторожно дотрагивались, гладили, коротко целовали, словно пробовали кончиками пальцев, губами, изучали и узнавали друг друга.

Кожа их сделалась невероятно чувствительной, и от каждого, даже самого мимолетного, касания по телам несся стремительным огнем поток, в котором растворилась ненужная одежда, и они прижались нагими телами друг к другу и задохнулись от потрясших их ощущений.

Три шага, как в вальсе – три шага, не размыкая объятий, глаза в глаза, и они оказались на кровати и провалились во второй свой поцелуй, не прерывая который и соединил их тела, войдя в Асю, Ярославцев…

Перемешались сдерживаемая до сих пор страсть, и запредельная нежность, и нечто необъяснимое, переворачивающее души, устремившееся ввысь; их чувства и физические ощущения переплелись в один мощный поток, подхвативший их…

И они неслись в нем, ведомые извечным, от начала времен, ритмом, что задавал Василий, входя в нее, поднимая их обоих туда, вверх, куда устремились за душами их улетающие тела…

…так и лежали, соединенные, не в состоянии двигаться…

– Мы можем это повторить? – прохрипела незнакомым, изменившимся голосом Ася в изгиб шеи Василия, лежавшего на ней бесформенным кулем, и уточнила: – Прямо сейчас?