В восемь вечера, когда начался концерт, я вытирал шваброй пролитую на пол фойе кока-колу. Оттуда я пошел наверх в мужской туалет, где посетители деловито пускали струи не туда, куда следовало. Не слишком приятное зрелище. Уборка заняла еще около часа, так что когда я вышел из туалетной комнаты, Делии осталось исполнить всего лишь две-три песни.

Я стоял на балконе у задней стены и смотрел, как ее затягивает водоворот огней и звуков. Она выглядела так, словно пыталась найти точку опоры посреди всеобщего хаоса. Ее туфли на высоком каблуке были явно неудобными, а одежда выглядела бы уместнее для рекламы пива на Суперкубке, чем здесь, на этой сцене. Утром она казалась умиротворенной и расслабленной, теперь же на нее было больно смотреть. Все равно, что поместить голос, который я слышал, в оболочку, которую я никогда не видел.

Да, он был совершенным с технической точки зрения, и я не сомневался, что масса народу сходит с ума от его звучания. СМИ открыли для публики новую любимицу. Но тотальная распродажа никогда не привлекала меня. Как ни печально, но Делия Кросс сейчас продавала себя у меня на глазах. Я ушел с балкона и отправился за кулисы, где должен был понадобиться, когда шоу подойдет к концу.

Делия исполнила около пятнадцати печен, включая несколько хорошо известных каверов, которые расположили к ней сердца старших слушателей. Концерт завершился, аплодисменты стихли, и я услышал голос Делии. Она тяжело дышала.

— Спасибо вам. Большое, большое спасибо. — Короткая пауза. — Уф! Мне нужно приступить к физическим тренировкам, если я собираюсь делать карьеру таким образом. — Она подбоченилась. — Думаете, это простое занятие? Это так же тяжело, как таскать мешки с песком.

В зале раздался смех.

— Я рада, что мама не позволила мне забросить уроки танцев. Я совсем выдохлась. И я вынуждена извиниться перед теми, кто сидит впереди; думаю, мой дезодорант выветрился час назад. — Снова смех. Она подняла голову и обратилась к тем, кто сидел в звукозаписывающей и осветительной будке: — Ребята, вы не могли бы направить свет повыше? Я хочу убедиться, что в зале еще есть публика. А ваше солнце бьет мне прямо в глаза.

Когда свет отрегулировали, Делия улыбнулась слушателям.

— О, привет. — Она выглядела удивленной. — Вы все еще здесь…

— Делия, мы тебя любим! — крикнул мужчина из зала.

— Посмотрели бы вы на меня в четыре часа утра, — быстро ответила она.

— У тебя или у меня? — выкрикнул тот же голос.

Все рассмеялись. Она прошлась по сцене.

— Пожалуй, с меня довольно.

Зал притих. Делия пододвинула табуретку и села.

— Эти туфли убивают меня. — Она посмотрела на знаменитостей, сидевших в первых рядах. — Не знаю, как вам это удается. То есть у вас есть какой-то секрет? — снова смех. — По правде говоря…

Наступила пауза, пока она снимала свои нелепые туфли. Потом Делия встала и спустилась по лесенке к юной девушке в первом ряду. Можно было слышать ее голос вдали от микрофона: «Мама, это нормально?» Потом Делия произнесла в микрофон:

— Вот, детка, можешь забрать их. Примерно через пять минут ты будешь достаточно большой, чтобы носить эти туфли. Может быть, ты научишь меня, как нужно в них передвигаться, — она обняла девушку, вернулась на сцену и покачала головой. — У меня от них кровавые мозоли.

Смех и энергичные аплодисменты: звезда на сцене стала «одной из нас».

— Я выросла в Калифорнии, где ходят босиком на пляже. Не вижу причин что-то менять.

— Сними все! — крикнул кто-то еще из зала.

Она рассмеялась и посмотрела в ту сторону.

— У меня не такое шоу. — Она погрозила пальцем. — Но ты можешь направиться вон туда по Бродвею и тогда найдешь то, что ищешь.

Для своего возраста она обладала закалкой и сценическим хладнокровием, и публика уже была готова есть с ее ладони.

— Если вы раздумываете, что сейчас происходит, то я тяну время, пока парни кое-что готовят для вас.

Луч прожектора обогнул сцену и осветил нескольких мужчин в черном, напряженно работавших с аппаратурой.

— За последние несколько месяцев некоторые очень талантливые люди взяли меня под крыло, и мы усердно старались найти нужный звук. Выбрать нужную песню или несколько песен. Некоторые из них вы слышали сегодня. — Она дождалась, пока стихли аплодисменты. — За это время я прослушала несколько сотен песен, написанных лучшими поэтами-песенниками. В ходе этого процесса я узнала о себе кое-что интересное. Команда моих менеджеров слушала эти пробы, пытаясь обнаружить звук, который стал бы узнаваемым для вас. Такой звук, который сразу же сказал вам, что «это Делия Кросс», и вы тут же начнете подпевать мне.

С другой стороны, чего хотела я сама? Но это не было моей главной целью, — Она взглянула на своего продюсера: — Извини, Сэм.

Делия повернулась к залу.

— Я слушала много музыки не ради песни, которая бы познакомила вас со мной, но ради такой песни, которая была бы моей. Я искала звук, искала песню, которая нашла бы во мне внутренний отклик. Что-то такое, что зажило бы своей жизнью внутри меня. Это не так просто, как может показаться. Это было довольно утомительно. Я мало спала.

Тот же тип, сидевший на балконе, перебил ее:

— Я могу помочь в этом вопросе.

Делия ничуть не смутилась:

— Твой инспектор по надзору за досрочно освобожденными знает, что ты здесь?

Она подождала, пока смех в зале стих. Затем, как по команде, свет потускнел, осталось лишь одно неяркое пятно там, где стояла Делия. Этот образ наводил на мысль о единственной лампочке, раскачивавшейся над пианино во время вечерней грозы. Я думал о своем отце, о Биг-Биге и о том, как мне хочется, чтобы они были здесь. Потом я подумал о деньгах, об автомобиле и Джимми и понял, что их здесь не будет.

— Я собираюсь исполнить еще одну песню. Это новая песня. — По какой-то причине Делия повернула голову и посмотрела направо, где увидела меня, стоявшего в тени за сценой. Она по-прежнему обращалась к залу, но смотрела на меня. — Надеюсь, вам понравится.

Ее тон позволял предположить, что я буду не в восторге.

Свет погас, и Делия ушла со сцены. За кулисами ее встретила женщина в наушниках, державшая в руках платье и головной убор, напоминавший тиару. Делия переоделась за восемь секунд и встала в нескольких футах от меня, когда заиграли вступление. Чуть позже, когда свет начал мигать и громыхнул гром, Делия повернулась ко мне, ухватила меня за руку и прошептала:

— Мне очень жаль.

Меня удивило, как человек, так уверенно выглядевший в свете рампы, мог выглядеть таким уязвимым в темноте. Превращение было мгновенным, и я спрашивал себя, где же настоящая Делия.

По сравнению с другими площадками сцена «Раймана» не так уж велика. Первоначально она предназначалась для проповедника и хора, поэтому там не очень много места для маневра. Кроме того, она не была оборудована для крупных, по-настоящему зрелищных представлений. Сцена имела определенные ограничения, и с того места, где я стоял, мне было видно, что парни в будке пытаются распределить эффекты правильно.