Мы с Мышильдой выключили свет и шепотом разработали планоперации. После чего выждали ровно час и приступили к его реализации. Ночь былабезлунной, но облака исчезли, и звезды весело подмигивали с небес. Мышильда,вся в черном, словно ворона, в шапке Евгения на светлых волосах, тихо выпала вокно кухни и прошмыгнула к забору. Выждав десять минут, я со всемипредосторожностями покинула дом через дверь, переполошив всех собак на улице,долго и пристально вглядывалась в темноту, а потом скользнула в переулок инаправилась к реке. Шла я очень осторожно, даже слегка наклонила голову, это,кстати, было полезно и по другой причине: иногда удавалось разглядеть, что тампод ногами. В общем, как краснокожий разведчик я пробиралась к реке и потратилана это много времени.

Меня интересовала часть реки, находившаяся значительно левеетого места, где утром стоял мой «Фольксваген». Мышильду, соответственно,интересовала та часть, что правее. Использовав для переправы мост, сестрицадолжна была уже находиться там и извлекать деньги. Я же, по-прежнему соблюдаявсе мыслимые предосторожности, разделась и вошла в воду. Кстати,предосторожности при входе были даже очень необходимы, потому что рекаотличалась чудовищной загрязненностью. На мгновение забыв, что я леди, янемного побеседовала с рекой и. с самой собой и, вздохнув, поплыла.

Противоположный берег порос ивняком. Я удобно уселась нашершавом стволе, низко склоненном над водой, и немного подрыгала ногами. В этотмомент на том берегу в районе нашего пустыря очень громко ухнул филин.

— Во дает, — сказала я. Несмотря на худосочнуюгрудь и массу вредных привычек, сестрица обладала зычным голосом. Я спустиласьв воду и в скором времени оказалась вблизи родного берега, вышла и, подхватив сземли полотенце, стала растираться. Максим возник из-за куста акации с фонаремв руке, а я стыдливо прикрылась полотенцем, дав ему возможность оценить вседостоинства моей фигуры.

— Ты чего по ночам бродишь? — начала я разговор.

— А ты чего? — съязвил он.

— Я решила искупаться.

— В этой помойке?

— Так ночью не видно.

Он шарил лучом света по земле в радиусе двух метров от моихног, что дало мне возможность спокойно одеться. Шарил, шарил и ничего ненашарил. Потому и спросил зло:

— Где деньги?

— Какие? — удивилась я.

— Ладно, кончай. Ты ведь за деньгами возвращалась. Гдеони?

— Если ты о Сашкиных деньгах спрашиваешь, то онисгорели.

— Только придурок вроде него мог поверить в такуючепуху.

— Не говори гадости о моем парне.

— О твоем парне? — передразнил Максим. — Комуты вкручиваешь? Да он просто идиот.

— Ну, если только самую малость, — задумаласья. — И вообще, не лезь в наши семейные дела.

— В какие? — Он отчетливо икнул. Макс, по моимпонятиям, не был джентльменом.

— Семейные, — пришлось повторить мне. — Явыйду за него замуж.

— А он об этом знает?

— Нет еще.

— Не спеши говорить, как бы парень не умер от счастья.

Макс все еще светил фонарем, а я охотно позировала. В концеконцов он вздохнул и ядовито напомнил:

— Сашка тебе до плеча не достает.

— Не правда, достает. К тому же во мне сильно развитматеринский инстинкт, мне нравятся маленькие мужчины.

— Тогда заведи карлика.

— Только после тебя.

Мы уже поднимались к пустырю, и я очень радовалась, что Макспредлагает мне карликов, а не болтает о деньгах. Тут он опять про них вспомнил:

— Где деньги?

— Чего ты прицепился, они же не твои.

— Просто интересно. Не могла же ты их в самом делесжечь.

— Еще как могла.

— Нормальный человек баксы не сожжет.

— А вот Николай Васильевич говорит, что это прямопо-королевски.

— Николай Васильевич хоть и кретин, но не настолько,чтобы деньги спалить.

— Так ведь он и не король, — пленительноулыбнулась я, жаль, что в темноте Макс мою улыбку не увидел. Мы уже подошли кфундаменту, и я сказала:

— Проваливай и больше не смей за мной ходить. Особеннопо ночам, да еще когда я купаюсь. Я честная девушка и не морочу парням головы,а Сашке может не понравиться, что я с тобой прогуливаюсь.

— А ты прогуливаешься?

— А что я, по-твоему, сейчас делаю?

— Ты их сожгла, — кивнул он. — Точно сожгла.Хочешь, отведу тебя с утра к знакомому доктору? Говорят, он многим помогает.

— Но тебе-то он не помог?

Максим чертыхнулся и полез в дыру в заборе, а я устроиласьна фундаменте и стала смотреть на звезды. Постояв некоторое время в дыре, такчто половина его туловища была в нашем саду, а другая на пустыре, Максчертыхнулся еще раз и пошел ко мне.

— Чего это ты вернулся? — съязвила я.

— Хочу на звезды посмотреть.

— Смотри со своего крыльца. Я…

— Ты честная девушка, я помню… — Макс устроился рядом идобавил:

— Никогда не врешь.

— Не вру, — согласилась я.

— Расскажи мне про подземный ход.

— Про тот, где была мумия?

— Про тот я сам все знаю.

— Чего ж рассказывать? Ты ищешь баксы, которые мумияспрятала в подземном ходе, а я ищу семейные сокровища. И мой прадед совершенноопределенно сказал, где он их зарыл. Ничего общего с подземным ходом.

— Но ведь ход тебя тоже интересует?

— Конечно. По нему шастает троюродный…

Не успела я помянуть его всуе, как откуда-то снизу раздалсяжуткий вопль. Мы разом вскочили, а я взвизгнула.

— Попался-таки…

— Кто? — обалдел Максим.

— Братец. В капкан угодил. Да свети ты вниз, чертбестолковый…

Мы кинулись к бывшему флигелю, отчетливо слышадушераздирающие вопли и лязг железа. Вдруг все стихло. Луч фонаря скользнул пофундаменту… и ничего не высветил.

— Ушел, — охнула я. — Ушел…

— Куда же он делся?