Все это мы узнали несколько позже, а пока ИннокентийПавлович был послан за Настасьей Филипповной с радостной вестью. НастасьяФилипповна так радовалась, что вскоре на пустыре собралась вся улица, а еесупруг быстро пришел в себя. Я смогла привести в сознание Михаила Степановича,а Мышильда материнской заботой Евгения. Вид пропавшей троицы внушал печаль.Михаил Степанович шептал себе под нос «Я не унижусь пред тобою», Евгенийшевелил пальцами ног и нервно одергивал майку, а участковый, стыдясь и краснея,разглядывал свои ботинки. Самые бойкие граждане интересовались, каким путемможно проникнуть в землю обетованную, то есть на склад, а хозяин магазина«Журавушка», несмотря на воскресный день, уже вызвал бригаду каменщиков.

Столь счастливую развязку испортили представителиправоохранительных органов. На этот раз они появились на трех машинах. Максимбыл впереди и выглядел очень рассерженным. Михаил Степанович, завидя милицию,разом протрезвел и удалился в дом, прихватив Евгения. Мы сочли за благо тожеудалиться, однако Мышильде на месте не сиделось, и она отправилась на разведку.Минут через десять вернулась и крикнула с порога:

— Лизка, Сашку увозят!

— А его за что? — удивилась я.

— За что… — фыркнула Мышильда. — Знаешь, как у насговорят — был бы человек, а статья всегда найдется. Выйди, парень страдает.

Я бросилась к дому номер одиннадцать. Сашку выводили соскованными за спиной руками. При моем появлении в рядах милиции наметиласьлегкая паника, а Сашка, взглянув на меня, утешил:

— Это ненадолго.

Он сел в машину, а я сказала:

— Не торопись, я подожду.

Коля выглядел еще более углубленным в свой пупок, и тут доменя дошло, что сейчас раннее утро и ребята скорее всего спали и знать не зналио бурных ночных событиях.

Помахав на прощание рукой любимому, я пошла собирать вещи.Пришла пора покидать гостеприимный город предков. От греха, как говорится… Тути появился Максим.

— Чего тебе надо? — нахмурилась я, завидя его перекошеннуюот гнева физиономию.

— Ты мне по носу съездила и в подземелье закрыла.

Я вздохнула.

— Чуяло мое сердце, что ты темноты боишься.

— И нечего зубы скалить, — прямо-таки рассвирепелон. — О мумии вы не сообщили, ведению следствия препятствовали…

На мой взгляд, он слишком увлекся, и я позвала ИннокентияПавловича. Тот послушал, нахмурился, затем расправил плечи, вскинул подбородоки заявил:

— Елизавета, ты не обязана отвечать на эти дурацкиеобвинения…

— Ага, — обрадовалась я. — Если желаете,Максим, не знаю, как вас по отчеству, поговорите с моим адвокатом.

Мышильда возникла на крыльце, с любопытством глядя на Макса,тот вроде бы на нее переключился, но она только рукой махнула.

— Да пошел ты…

Макс выпучил глаза, а я посоветовала:

— Марья Семеновна, покажи ему свою ксиву.

Марья Семеновна сходила в дом и показала. Макс взглянул,тоже рукой махнул и удалился, поняв, что один против Иннокентия и Мышильды непотянет. Дело в том, что сестрица уже десять лет стояла на страже закона вобластной прокуратуре, в должности следователя по особо важным делам.

Мы тепло простились с хозяином, пообещав в следующий отпускнепременно заглянуть к нему, загрузили Михаила Степановича в машину Иннокентия,чему тот пытался было воспротивиться, но быстро сник и отбыл, а мы с Мышильдой,устроившись в «Фольксвагене», напоследок прокатились по городу.

— Все-таки они где-то здесь, — глядя на сверкающиекупола древнего собора, заявила сестрица.

— Кто?

— Не кто, а что. Сокровища. Тридцать золотых червонцев…

— Три колье… — подхватила я, но в этот момент нас лихообошел белый «БМВ» и мигнул габаритами, приглашая остановиться. Мышильдавытянула шею, а я притормозила. Из «БМВ» вылез Макс и не спеша пошел к нам.

— А не хило менты живут в этом городишке, —заметила сестрица. — Если тачка его, конечно.

— Свистнул, наверное, — презрительно сказала я.Макс открыл дверь и плюхнулся на заднее сиденье, хоть его и не приглашали.

— Сматываетесь? — спросил он, обращаясь ко мне.

— Уезжаем.

— А как же Сашка? Ты вроде бы собиралась за него замуж?

— Я передумала. Заведу собаку. Сказал «всего доброго» ивыметайся.

— У меня есть идея насчет флигеля, — вдруг заявилон. Мы с Мышильдой разом повернулись и уставились на него.

— Насчет какого флигеля? — уточнила Мышильда.

— Вашего, конечно. Марья Семеновна под трель соловьямне историю вашего семейства поведала. А я вот все думал: почему ваш троюродныйбрат во флигеле копал?

— Да не тяни ты за душу, — разозлилась сестрица.Максим придвинулся к нам и заговорил:

— Копать надо точно во флигеле. Братец-то прав.Сокровища там.

— Чепуха, — покачала я головой. — Что,по-твоему, прадед родному сыну соврал?

— Сыну он сказал правду. Только когда он клад зарывал,его могли выследить. Химка-ключница, к примеру. И потом перепрятать, сообщив обэтом сыну. Оттого у него план другой и рыл он во флигеле.

Мы переглянулись, а Мышильда тихо сказала:

— У меня еще семь дней до конца отпуска.

— За семь дней мы таких дел наворотим! — заявила яи стала разворачивать «Фольксваген».