— Говорю, в подземный ход ушел, будь он неладен.

Одно радовало — братец, судя по испускаемым воплям,пострадал и теперь поостережется нагло шастать по нашему родовому фундаменту.

— Чудеса… — вздохнул Максим и добавил:

— Завтра будем искать.

— Братца?

— Нет, подземный ход.

— А то мы не искали, — хмыкнула я.

Мы выбрались с пустыря и еще немного поболтали у крыльца.

— Все-таки парень ты не путный, — покачала яголовой. — Сначала с сестрицей соловья слушал, а теперь ко мне липнешь.

— Я липну?

— Конечно. А что ты тут делаешь?

— Я домой пошел, — обиделся Максим.

— Вот и иди, — усмехнулась я.

— Ну и пошел. И с сестрицей я соловья не слушал. Простохотел узнать, чего вы тут затеяли.

— Еще хуже. Заморочил девушке голову. Улыбался, наскамейке сидел, девушка виды имеет, а ты обманываешь.

— Что ж мне теперь, жениться на ней, раз на скамейкесидел?

— Конечно, — удивилась я и гордо исчезла задверью.

Мышильда, сунув голову под подушку, фыркала, хихикала иповизгивала.

— Давно вернулась? — спросила я.

— Ага. — Она села на постели и веселопоинтересовалась:

— Это Макс на пустыре выл?

— Нет, троюродный попался.

— Иди ты… — подскочила сестрица.

— Лежи, — успокоила я. — Ушел, гад, и капканунес. Завтра будем ставить новый, я его отучу шастать.

Мы легли и замолчали, но не надолго. Мышильда началадедуктивно мыслить, а если на нее такое находит, так просто спасу нет.

— Лизка, слышь, — позвала она. — Что этобратец в капкан залезть удумал?

— Может, он без желания?

— Ага. Не попадал, не попадал и попал.

— Так ведь темно было.

— Тот раз тоже темно было, а он три ямы нарыл, всевозле капкана, и не угодил. А тут угодил.

— Не повезло, — пожала я плечами.

— А вы где были, когда он попался?

— Сидели на фундаменте, на звезды смотрели.

— Рядом с ним?

— Рядом. А что? — насторожилась я.

— Просто смотрели или говорили о чем?

— Говорили о подземных ходах и деньгах, о том, чтоЛенкин ухажер там деньги запрятал.

— Тогда ясно, — вздохнула Мышильда. — Вот онв капкан и угодил. Представь, снует себе каждую ночь человек подземным ходом,сокровища ищет, и вдруг узнает, что под носом у него лежат огромные деньги.

Я приподнялась и с уважением посмотрела на сестрицу.

— Марья Семеновна, на работе тебя не ценят.

— Ценят, — вздохнула она и добавила:

— Теперь братец на баксы переключится.

— Ну так и неплохо, — ответила я, и мы отошли косну.

Но приключения на этом не закончились. Мне снился здоровущийтаракан, который грозил пальцем и зычно вопрошал: «Ты честная девушка?» — иноровил укусить меня за нос. Я охнула, открыла глаза и увидела МихаилаСтепановича. Склонив ко мне лицо, он шептал:

— Елизавета…

— Вы что, спятили, друг любезный? — не сразусообразив спросонья, что ему нужно, поинтересовалась я.

— Нет… то есть не знаю. Елизавета, там кровь.

— Где? — вздохнула я.

— На фундаменте. Я сам видел. Елизавета, на пустыресовершено убийство.

— А ты что там делал? — разозлилась я.

— Ходил в туалет.

— На пустырь?

— Нет, зачем так далеко? Но когда я возвращался,отчетливо различил странный шум, похожий на стук, идущий как бы из-под земли.Стук доносился со стороны фундамента, и я проявил любопытство.

— И отправился взглянуть? — не поверила я.

— Отправился, — обиделся Михаил Степанович. —Я выглянул в дыру и…

— Что?

— Никого не увидел. И подошел поближе. А внизу накамнях кровь… Мне так кажется. Яне стал подходить слишком близко…

— И правильно, — взглянув на часы, кивнула я. Часыпоказывали без десяти минут пять, и за одно это Михаила Степановича следовалолишить обеда.

— Михаил, ступай спать, — прошипела я. —Позже разберемся и с пустырем, и с кровью.

— Елизавета…

— Спать, — сказала я грозно и была не права,потому что Михаил Степанович послушно удалился, после чего и пропал.

Однако без десяти минут пять я еще не знала, что бывшийблаговерный вскоре пропадет, и потому повернулась на другой бок и спокойноуснула. Двумя часами позже меня разбудила Мышильда.

— Лизка, дождь идет, много не нароешь, — сообщилаона, потягиваясь.

Я выглянула в окно. Действительно шел дождь, нудный,моросящий. Просыпаться совершенно не стоило, я зевнула и сказала:

— Спим, — но уснуть не удалось. По кухне бродилЕвгений, задевал все предметы обстановки разом и время от времени обращался кним с речью. Потом прошелся по дому, хлопая дверями, вышел на крыльцо, затемпробежался под окнами.

— Чего ему неймется? — удивилась Мышильда.

— Тяжко человеку, — вздохнула я и стала одеваться.Нашему гостеприимному хозяину надлежало помочь, негоже человеку мучиться.

Я вышла и столкнулась с Евгением Борисовичем. В неизменныхтрико и майке он возвращался с улицы, оставляя на полу мокрые следы.

— Елизавета, — сказал он со вздохом, — тыСтепаныча не видела?

— В пять часов заглядывал, страшный сон ему приснился…

— Да? А я диву даюсь, куда он пропал?

— Степаныч на погоду реагирует, — хмыкнулаМышильда, появившись с террасы. — Сидит на реке и исполняет «Ревела буря,гром гремел».