Возле дубовых ворот сарая капитан обычно встречался с эрмаем Теллиром. Они оставляли лошадей на противоположных углах двора, накидывая поводья на деревянные столбы, и сходились, словно соперники.

Посмотрев на столб, капитан огляделся – за каким-то из этих пустых окон должен был скрываться Ханс. Вскоре фон Крисп заметил его, арбалетчик стоял в глубине этажа, и даже с расстояния в четыре десятка ярдов капитан чувствовал направленную на него ненависть.

«Неужели второй болт пойдет в меня?» – подумал он. Обещания Хансу были даны щедрые, но кто знал, что в голове у этого мерзавца. Однако что-то менять было уже поздно.

Отбросив всяческие мысли, капитан начал прогуливаться по замусоренному обломками двору. О том, что он волнуется, можно было догадаться только по тому, как часто он поправлял шляпу. По-хорошему для такого случая пригодились бы кираса и шлем, но тогда Теллиру не пришлось бы гадать, с чем его ждет здесь капитан фон Крисп.

Послышался стук копыт, капитан повернулся к дороге и сразу узнал карсаматов на их невысоких, с длинными гривами и хвостами лошадках. Как всегда, их было пятеро, двое остались на дороге, а трое поскакали к руинам. Перед каждой встречей они осматривали двор, капитан это знал.

Спрыгнув на землю, эти трое разбежались по сторонам, один заглянул в сарай и стал метаться по двору, а двое других – о ужас, фон Крисп даже перестал дышать – побежали осматривать мельницы, одну и другую.

Капитан продолжал сохранять внешнее спокойствие, однако это давалось ему нелегко, он напряженно ждал криков – оттуда, где прятался Ханс. Фон Крисп посмотрел на карсаматов у дороги, они не выказывали беспокойства, просто выполняли приказ Теллира. С более разрушенной мельницы вышел карсамат и вынес найденную там старую шкуру. Встряхнув ее, он потерял к трофею всяческий интерес и бросил. От кочевника, забравшегося в сохранившуюся мельницу, не было никаких известий.

«Может, Ханс его заколол?» Подавляя вздох, фон Крисп из-под полей шляпы посматривал на злополучное окно. Что ему делать, когда раздадутся крики и шум борьбы? Если сбегутся карсаматы, они одолеют Ханса или он перестреляет их – это неважно, а вот что будет потом? Теллир уйдет и начнет охоту за вероломным фон Криспом. Его капитан не боялся, однако у предводителя кочевников было не меньше двух сотен всадников здесь и кто знает, сколько тысяч в степях.

– Эй! – крикнули сверху. Из окна, где фон Крисп видел Ханса, теперь выглядывал карсамат. Кочевники обменялись на своем языке несколькими фразами, однако это не было похоже на рассказ о схватке.

«Не нашел?» – пытался гадать фон Крисп, пока карсамат спускался во двор.

«Не нашел», – пришел он к выводу, когда кочевники вскочили на лошадей и помчались к дороге. Там к ним присоединились еще двое, и все вместе они понеслись к расположенной в трехстах ярдах роще. Именно там, капитан был в этом уверен, их ожидал Теллир.

Вскоре он появился. Фон Крисп отличал предводителя карсаматов по высокому силуэту. Теллир ездил на ургызе – лошади редкой и очень дорогой, высокой и тонконогой, но не такой мощной, как мардиганцы, приспособленные для тарана вражеских рядов. Слева от хозяина подпрыгивал ужасный эртадонт. Увидев сгорбленное чудовище, фон Крисп сплюнул, вот уж с кем бы он не хотел встречаться.

Под камзолом был приготовлен свиток с волшебным порошком, но кто знал – опьянит ли он эртадонта.

Всадники приближались, фон Крисп стал различать черты лица Теллира. Как всегда, тот выглядел надменным, словно встреча с капитаном для него – личное оскорбление. Фон Крисп стоял не шевелясь, таков у них был протокол встреч. Лишь когда эрмай, въехав во двор, оставил лошадь у столба и направился к капитану, тот повернулся навстречу карсамату и сделал пару шагов.

– Приветствую тебя, фон Крисп.

– Здравствуй, Теллир.

Капитан намеренно опускал в обращении «эрмай», поскольку не считал себя солдатом Теллира, в конце концов, он был дворянином, а не безродным карсаматским всадником.

Предводителю кочевников упрощенное обращение не нравилось, он презрительно суживал глаза, однако ни разу не сделал зазнавшемуся гуиру замечания.

Они обменялись кивками – о том, чтобы пожать друг другу руки, не могло быть и речи. Поздоровавшись первым, Теллир замолчал и стал равнодушно постукивать по сапогу плетью, теперь говорить следовало фон Криспу. Тем временем эртадонт галопировал по двору, наматывая круги и пугая лошадь фон Криспа. Иногда он останавливался и громко втягивал воздух, беспокоя этим капитана – уж не вынюхивает ли он Ханса?

– Он пугает мою лошадь, – глядя на Теллира, ровным голосом произнес фон Крисп. Это вызвало улыбку кочевника.

– Хорошо, я скажу, чтобы он ушел…

Теллир выкрикнул на карсаматском несколько слов, и чудовище, мотая уродливой головой и роняя с клыков слюну, побежало к дороге.

– Как прошла охота, Теллир?

– Охота была хорошей, мы взяли два обоза.

– Рад за тебя.

– Я тоже рад. Один продали в Пешехаре, второй угнали в Датцун, выручили много золота.

– Много? – Капитан сделал вид, что заинтересован, хотя сейчас думал о другом.

– Много. – Эрмай усмехнулся. – Тебе достанется больше обычного. – Кочевник выдернул из-за пояса увесистый кошель и подал капитану: – Это твоя доля.

– И сколько здесь? – спросил фон Крисп, прикидывая, видит ли Ханс кошелек из своего окна: для него это было бы лишним соблазном вторым выстрелом убить капитана.

– Тридцать восемь золотых.

– Ого! Хороший куш!

Фон Крисп взял золото и как можно незаметнее для Ханса сунул за пояс.

– Ну что, продолжишь промысел на дорогах или возвратишься в свои степи?

– Еще не знаю, – пожал плечами эрмай, с усмешкой глядя на спесивого гуира, кичившегося капитанскими «львами» на мундире и ничем не подкрепленным дворянским титулом. Теллиру трудно было понять, как можно гордиться одним лишь происхождением. Вот у него дома был сундук с золотом, в гареме содержались пятьдесят жен и наложниц, имелись десятки тысяч голов скота, а под его флаг вставали тысячи всадников. Без всего этого никто бы не называл его эрмаем, хотя он и происходил из рода великих воинов.

Фон Крисп же по меркам кочевников был нищим, вместе с тем он держал себя как равный эрмаю и носил перчатки, пряча при разговоре руки за спину, словно боялся испачкаться.

Но Теллир уже знал, как посчитается с гуиром, план мести зародился у него давно, и теперь предводитель кочевников начал претворять его в жизнь. Захватив первый обоз, эрмай всех пленников продал на невольничьем рынке в Датцуне, а тела погибших, как всегда, его люди надежно спрятали – нельзя было оставлять свидетельства разбоя. Но тех, кто был во втором обозе, Теллир приказал умертвить. Их перерезали, оставив на дороге в лужах крови.

Теперь вести о грабежах из слухов превратятся в реальность, начнутся выяснения: где были выставленные на постах гарнизоны, когда на дорогах хозяйничали грабители? Солдаты станут свидетельствовать, что получили приказ от офицера, и останется только его найти – гарнизон в Лонгрене небольшой, найдут обязательно.