лежали в рядок, укутанные в "ловчие сети". Это им еще повезло, что внучка моя в гневе хоть и страшна, но адекватна. Внук вот, например, мог бы со злости ловчие с ядовитыми перепутать и все. Трындец.

Аркадий имел бледный вид и, кажется, собирался, если не в обморок, то хотя бы просто принять горизонтальное положение. Катька, увидев меня, разразилась гневной тирадой на тему моего ума и сообразительности, и потребовала объяснить, с какой радости я на Аркадия поводок повесила? Мол, не перепутала ли я его случайно со своим Терином и вообще все ли у меня с головой в порядке?

Аркадий, который как только я оказалась рядом, оживился и больше в обморок не собирался, бросил на меня умоляющий взгляд. Ну да, не хочет, чтобы я Катерине рассказывала. Ну и ладно. И не буду. Во всяком случае, пока.

— А мы поспорили, что он его в течение часа самостоятельно снять не сможет, — с честными глазами соврала я.

— Поспорили? Дети малые! — прошипела Катерина. — Аркадий, ну ладно бабушка, она у нас всегда такая была — без царя в голове. Но ты! Не ожидала от тебя такой глупости.

— Ну, прости, что разочаровал! Я и не претендовал на роль идеального принца на белом коне, — чересчур резко среагировал Аркадий. — И вообще, это не Дуся без царя в голове, а ты слишком правильная. Не умеешь веселиться и… и достала уже своим занудством!

Смотрю, Катерина зависла, явно не понимая — в чем дело и что нашло на ее, до сих пор такого любезного и сдержанного, "принца"?

Не успела я даже "мяу" сказать, как этот гаденыш распахнул свои черные "крылья" (ну то есть силу, таким образом, сконцентрировал), легким движением сбросил поводок и ушел.

Ну, Аркаша! Ну, гаденыш! Все-таки сделал по-своему… и искренне верит, что я все так и оставлю. Наивный кирвалионский мальчик!

— Ну и хрен с тобой!

Ой, это Катька моя сказала? С ума сойти, что творится! До чего ее готенок довел — до неприличных выражений! Пожалуй, пора рассказать внучке, в чем дело, и пускай сама решает — нужно ей продолжать эту историю с Аркадием или стоит отпустить его навстречу судьбе, которую этот самоубийца выбрал.

— Кать, — начала я.

— Дуся, ты знаешь, где центр, про который этот зас… кхм… Аркадий говорил.

— Знаю. Но Кать…

— Перемещаемся туда, — перебила внучка, даже не дослушав.

— Кать, но Аркадий…

— Не желаю слышать о нем! Истеричка какая-то, а не мужчина. Сразу надо было понять, что чучело, которое красит ногти и подводит глаза, не может быть нормальным!

— Катя, но ведь…

— Дуся, быстро в центр! Ты что не понимаешь? Там люди могут погибнуть!

— Да успеем мы в центр! Я тебе сказать пытаюсь, что Аркадий…

— Дуся, я тебя потом выслушаю. Честное слово!

Ну, потом, так потом. Главное, что пообещала выслушать. В конце концов, она права — в торговом центре люди могут погибнуть прямо сейчас, а Аркадий прямо сейчас в аварию попадать не собирается.

Ну и телепортировались мы в этот самый центр. Большое здание в четыре этажа, забитое магазинами, кафешками и прочими радостями. И куча людей в нем. И я понятия не имею, где искать тех, кто пронесет (или уже пронес) сюда бомбу.

Глава 13

Верлиозия

Прихожу в себя и понимаю, что сижу на чем-то мягком. Возможно это кресло. Я не связана, но пока остаюсь неподвижной, прислушиваясь к происходящему вокруг. Прислушиваться особенно не к чему — тишина. Только тихое дыхание неподалеку. Ларрен? Раздражение — основная исходящая от него эмоция. Надеюсь, что причина такого настроения — не я.

Открываю глаза, встаю. Неудачная попытка. Падаю обратно в кресло, потому что простое движение приносит массу неприятных ощущений в виде слабости и тошноты. Смотрю на себя и понимаю, что не будь мои силы ограничены Аргваром, я бы сразу почувствовала, что мое тело оплетает "драконья сеть" — заклинание, способное остановить самого сильного из драконов. Создать такую сеть может только очень опытный маг из моего народа. Кому из соплеменников понадобилось ловить меня и удерживать таким неприятным способом? И, если ему нужна я, зачем здесь Ларрен?

Медленно поднимаю голову, стараясь не делать резких движений, и осматриваюсь. Какое-то помещение. Здесь нет мебели, если не считать кресла, в котором я сижу. Наверно, еще за мебель сойдет большой каменный алтарь, размещенный в центре. Стены, из когда-то белого камня, который теперь выглядит затертым и старым, почти голые. Но только почти.

С трудом подавляю рвущееся из горла рычание. Сказать что я в гневе, это значит, ничего не сказать. К одной из стен, самой дальней от меня, магическими путами привязан Ларрен. Магия мне уже знакома — та самая гниль, с которой мы столкнулись в гостинице. Но не это меня так разозлило.

Почему мой маг обнажен? Что за порезы у него на теле? Я вырву кишки и сломаю каждый палец в трех местах твари, которая посмела отрезать ему волосы!

Я зло. Я очень разозленное зло. Нельзя! Трогать! МОЕ!

Вовремя вспоминаю, что двигаться мне противопоказано, и остаюсь сидеть на месте. Я практически прикована к этому креслу благодаря "драконьей сети", ограничивающей любые мои действия, как магические, так и физические. Кстати, кресло расположено таким образом, что Ларрен не видит меня, а голову ему поворачивать трудно — кто-то очень постарался его упаковать, чтобы не делал лишних движений. Впрочем, судя по тому, что он способен злиться, самочувствие у него в норме. Но его вид…

С глухим рычанием прикрываю глаза. Я даже думать не могу о том, что кто-то, а не я, прикасался к его обнаженному телу, в то время как он такой беспомощный, неспособный сопротивляться и обнаженный… Стоп! Я очень, очень плохо себя веду! Нужно выбираться отсюда, а я вместо этого предаюсь фантазиям, которые мне никогда не позволят воплотить в жизнь.

Выбрасываю из головы лишние мысли и открываю глаза. Для начала нужно дать Ларрену знать, что я здесь. Хотя, возможно он уже осведомлен о моем присутствии — услышал, но никак не среагировал, потому что не только двигаться, но и говорить не может.

— Ларрен! — громко окликаю я.

По легкому движению безобразно остриженной головы понимаю, что меня услышали. Правда, сказать он ничего не успел.

— Потом пообщаешься со своим зверьком. Сначала со мной поговори.

Смотрю на незнакомого дракона. Высокий, тонкий и гибкий. Бледная кожа, серебристые волосы иглами торчат в разные стороны. Красивые губы кривятся в некрасивой усмешке. Красные глаза с желтыми