— А если другой хочет, чтобы поняли его самого?

— Дохлый номер. Тот, кого ты сам не хочешь понять, вряд ли поймёт тебя в ответ. Ты повернулся к нему тёмной стороной. Его телескопы бессильны что-либо увидеть.

Денис почему-то вспомнил Дерезу. Как бы ни перепрыгивала она с темы на тему, с мысли на мысль, он всегда понимает её. Даже если она начинает говорить на невообразимой смеси молодёжного сленга и интернет-жаргона. Наверное, потому, что он хочет понимать её так же, как самого себя.

— Теперь я тоже начал опасаться за Гумира. — сказал он вслух, — Если книжный орешек нашел управу на каждого из нас троих — а ведь мы такие разные, — то и четвёртый вернётся ни с чем. А если старик бывает добрым через день, то дело может принять и вовсе скверный оборот.

— Теперь уже поздно опасаться. Он, наверное, уже там. — Виталик схватил чашку, залпом допил кофе и воскликнул: — Сегодня на ринге — книжный орешек против компьютерного терминатора! Вселенная замерла и ждёт результата битвы века!

Денис не улыбнулся, и вообще никак не отреагировал на эту фразу. Шутка не удалась. Да Виталику и самому было не смешно.

Анна-Лиза уехала в «Фею-кофею», а её ученица осталась в номере — отдыхать и готовиться к новой встрече с Бойцами.

Отдыхать — р-раз. Отдыхать — р-раз. Отдыхать, ну же!

Но уж больно интересно — как они там? Эти двое, которые подходили друг другу, как никто из тех, кого встречала в своей жизни Алиса. Да, она вмешалась в их историю. И не слишком удачно: обычно она не разрушала чужих отношений, напротив, привносила в них нечто новое. Появлялась, исчезала. А пара оставалась. В этом был особый шик: слизнуть с торта кремовую розочку, да так ловко, чтоб никто вокруг и не заподозрил, что розочка там когда-то была. А теперь напоминание об этой розочке мешало ей сосредоточиться. И, может быть, именно из-за этого она так до сих пор не врубилась, как всё-таки работает защита. Ей не было стыдно, разумеется: скорее, неловко. Как будто она выбежала на улицу в домашних брюках, без макияжа и с растрёпанными волосами, и попала на первые полосы газет.

В конце концов, она должна проверить, как исполняют её желание. Может быть, Анна-Лиза вовсе и не поехала в кафе к Джорджио? Или поехала, но по пути перекрасилась в своей обычной манере — и все старания Алисы пошли насмарку? Или поехала, постояла на пороге, такая красивая и загадочная, — и тут же смылась? Или вдруг балбес Джорджио именно сегодня отлучился по делам — есть же у него дела за пределами этого пряничного домика? Не эльфы же его прямо на дому стригут, например?

Алиса собралась, вызвала такси. Таксиста рассмотрела в окно очень тщательно: нет, не похож на переодетую старуху. Можно ехать. Сейчас, когда Анны-Лизы нет рядом, очень бы не хотелось столкнуться с настоящими Бойцами — а эту возможность отметать не следует.

Вчера вечером, когда вымокшие шемоборы ни с чем вернулись в номер, вымылись, переоделись и отогрелись, у них снова зашел разговор о «странных старухах».

— А что всё-таки будет, когда я их найду? — поинтересовалась Алиса.

— Будут прятки со смертью.

— Они что, по-настоящему могут убить? — наконец дошло до ученицы. — Не обездвижить, не лишить умения — а именно убить, насмерть? Но почему? Мы-то не убиваем никого.

Молчание.

— Так, а можно без пряток со смертью? — не сдавалась Алиса. — Может быть, есть такой… музей… или лаборатория… Где в вакууме и под давлением хранится эталонная единица защиты? Чтоб рассмотреть её со всех сторон. Мне кажется, так я смогу понять лучше.

— В себя смотри, — строго сказала Анна-Лиза. Она не хотела углубляться в эту тему.

Да, такое место, где защиту можно рассмотреть и чуть ли не потрогать руками, в каждом городе обязательно есть, но его ведь надо искать. Учитель Эрикссон рассказывал что-то — про Хозяина Района? Владельца Места? Держателя Покоя? — забыла точное название, а также про места, где мунги и шемоборы могут сидеть рядом и вести переговоры без риска для жизни, но это было давно, напрямую не касалось способов легко заработать деньги, и Анна-Лиза мало что запомнила. Потому-то она, прожившая несколько месяцев рядом с Хозяином Места, в таком заведении, где защита струится под потолком, как дым ароматических палочек, так и не сообразила, с чем имеет дело.

Удивительно, но далёкая от мунго-шемоборской науки девочка Аня, влюблённая в загадочного владельца «Феи-кофеи», довольно быстро поняла, что здесь, под этими сводами, её словно накрывает невидимая маскировочная сетка. Иначе как объяснить тот факт, что «Любимое рагу Костыля» давным-давно съедено, она уже второй час сидит над одной (быстро опустевшей) чашечкой, свободных мест в кафе почти нет, охранник время от времени поглядывает на неё, но до сих пор ещё не вышвырнул на улицу. Ну, пусть попробует вышвырнуть, она будет брыкаться, кусаться и вырываться! И, может быть, Он придёт ей на помощь и скажет охраннику: «Руки прочь!», а Ане скажет: «Идём со мной, детка!» И они пойдут. Куда пойдут — непонятно, главное — вместе.

Открылась дверь, произнеся удивлённо, на иностранный манер: «Уы-ы-ы?». Вошла какая-то знаменитость (Аня несколько раз видела её портреты на обложках журналов).

Свободных мест не было совсем.

Охранник снова оглядел зал, задержал взгляд на Ане («Сейчас начнёт вышвыривать, а я буду визжать!») и, посвистывая, удалился в служебные помещения. Вскоре вернулся — принёс небольшой плетёный столик и два стула, втиснул их в угол и, довольный, вернулся на своё место. Знаменитость водрузила на столик ноутбук и приманила пальцем официанта.

Через некоторое время в кафе вошел мужчина в дорогом светлом пальто, тот самый, которого Аня приняла за сердечного друга хозяина. С каким-то даже ужасом он оглядел переполненный зал. Подошел к охраннику. Повернулся было, чтобы уйти — и вдруг увидел знаменитость за плетёным столиком.

Дмитрий Олегович всю ночь решал задачу Эрикссона, так, что под утро во сне к нему пришли Часть, Целое и Искомое, похожие на крошечных безымянных существ, нарисованных Туве Янссон. Они сказали, что долго искали его, и теперь замуруют в лошадь Медного всадника. Потом пришел сам всадник (без лошади) и просил оставить его в покое, так как из-за подобных дурацких снов у него бессонница. Потом был полёт над ночной поляной, засаженной огромными желтыми цветами, словно светящимися в темноте. Шемобор проснулся с мыслью «Мы, летучие мыши, питаемся на лету». Не сразу понял, что такое «налету», которым питаются летучие мыши, а когда понял, подмигнул красному бегемотику на скатерти и попытался поставить себе диагноз. Получилось что-то длинное, нескладное, на латыни.

Вчера весь день он ходил по добытым в Сети адресам и выспрашивал, выискивал, выпытывал. Из всех участников реставрации памятника только один — самый молодой — не покинул прежнее место работы и не ушел на пенсию. Но разговор с ним ясно показывал, что Медного надо оставить в покое, потому что это тупиковый путь. Сон только подтвердил эти предположения. Надо забыть про всё, что он придумал до этого момента, и начать сначала.