– Да нет… – начал Генрих, но теперь уже я стукнул рукой по подлокотнику кресла.

– Я сам видел, как вы подъехали к чайной лавке, а ваша бывшая жена выскочила из дверей, несмотря на ветреный морозный день, без верхней одежды.

– Она меня впервые за все годы дернула, – уперся Генрих. – Я не знал, что Фиса жива.

– Врет! – подскочила Заварская. – Мы договорились.

– О чем? – спросил я.

– Она брешет! – заорал Генрих.

– А ты только правду говоришь, – съязвила Заварская.

В дверь постучали.

– Входите, – крикнула Косова.

В кабинет вошел Анри.

– Зачем он тут? – подпрыгнул Генрих.

– Убийца! – закричал парень.

– Кто? – оторопел фокусник.

Анри стал наступать на отца.

– Ты!

– Кого я жизни лишил? – изобразил полное непонимание старший Донелли.

– Свету! – ответил сын.

– Ты свихнулся? – возмутился папенька.

– Стоп, – скомандовала Косова, – все сели, замолчали, мы…

Вновь раздался стук в дверь.

– Открыто! Не стесняйтесь, – велела Варвара.

Я увидел Искореневу.

– А она что тут делает? – побагровел Генрих.

– Мне уйти? – надулась девушка.

– Роза, сядьте. Всем успокоиться, – приказала Варвара. – Я спрашиваю, вы отвечаете! Говорит только тот, к кому я обращаюсь. Врать не советую.

Анри поднял руку:

– Простите, можно вопрос?

– Задавайте, – милостиво разрешила хозяйка кабинета.

– Кто эта женщина в синем платье? – поинтересовался Анри.

– Неужто не узнали? – усмехнулась Косова. – Ваша мать, Анфиса Семеновна Заварская.

Парень разинул рот:

– Она же умерла.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличены, – поморщилась Заварская.

– Мама? – робко спросил Анри. – Ты жива?

Анфиса отвернулась к окну.

– Жизненный опыт мне подсказывает, что мертвая женщина не может спокойно восседать в кресле, – совершенно серьезно заявила Косова. – Анфиса живее всех живых.

– Мама? – повторил Анри. – А где ты была?

– Да не так уж и далеко, – хмыкнула Варвара, – вы могли мимо магазина чая госпожи Заварской проходить. У нас с господином Подушкиным есть интересная информация. Иван Павлович, расскажете?

Я откашлялся.

– Анализ ДНК показал, что Генрих Генрихович Донелли и Анфиса Семеновна Заварская не являются родителями Анри и Светланы. И брат с сестрой тоже не имеют общей крови.

– Не понял, – протянул парень. – Типа, мы не родные?

– Ни с какого боку, – подтвердила Варвара.

– Я же объяснил, что купил детей у пьяниц, – вякнул Генрих.

– Ку-пил? – по складам произнес Анри. – Ку-пил? У пьяниц? Я не Донелли?

– Во блин! – выпалила Роза. – Офигеть можно!

– Разрешите продолжить, – сказал я, – есть другой анализ ДНК, который подтверждает кровное родство…

В дверь опять постучали.

– О! Наконец-то, – обрадовалась Варвара. – Не тушуйтесь, ждем только вас.

В кабинет вошла дама в черных брюках и ярко-розовом пуловере.

– Я оставила шубу в гардеробе, – недовольно сказала она, – надеюсь, ее не сопрут. У меня соболя. Баргузинские. И куда прикажете садиться? На обшарпанный диван?

– Он новый, – возмутилась Варвара.

Я встал.

– Готов уступить вам кресло.

– Мерси, дорогуша, – пропела незнакомка, устраиваясь на моем месте. – Сумку некуда поставить.

– На пол ставьте, – посоветовала Косова.

Дама попыталась поднять брови, но вколотый в лоб ботокс не дал совершить этот маневр.

– На грязный паркет? Дорогуша! Это Биркин за тридцать тысяч евро.

– Знакомьтесь, господа, Людмила Михайловна Чугуева, – представила вновь прибывшую Варвара, – вдова Фрола Маркина.

Чугуева чуть повернула голову.

– Я не понимаю, по какой причине приглашена в место, которое никак не подходит мне по статусу. Называть меня вдовой Фрола смешно, я уж много лет являюсь женой Вениамина Чугуева, владельца телеканалов, радиостанций, ресторанов. Фрол – короткий эпизод в моей жизни.

Варвара взглянула на даму в упор.

– Нам с Иваном Павловичем пришлось поработать с большим количеством бумаг, пообщаться с разными людьми. Мы хотели понять, что же случилось много лет назад. Людмила Михайловна, брак с Маркиным лопнул из-за трагедии? У вас похитили детей.

Чугуева закатила глаза.

– Тяжело это вспоминать.

– Понимаем, наверное, вы до сих пор думаете о судьбе малышей, – сказал я.

Людмила тряхнула локонами.

– Двоих детей, гады, унесли, но только одна была моя родная. Доченька Настенька.

– Верно, – согласилась Косова, – девочке исполнился год и три месяца. Мальчику четыре, и он не имел к Маркиным ни малейшего отношения. Можете рассказать, что произошло?

Чугуева поправила длинные жемчужные бусы, свисавшие почти до талии.

– Это давно случилось.

– Некоторые события из памяти не выветриваются, – возразил я. – День, когда похитили твоего ребенка, не забудется, даже если очень захочешь.

Людмила начала вертеть на пальце кольцо с большим бриллиантом.

– Мы с Фролом пошли в театр на премьеру балета, Настенька осталась с нянькой. У меня вылетело из памяти, как звали прислугу.

Варвара посмотрела на монитор.

– Валентина Робертовна Водогреева.

– Возможно, – пожала плечами Людмила, – да, верно, Валя. По отчеству прислугу не именуют. Понятия не имела, что у нее был ребенок.

– Мальчик Костя, – уточнила Косова, поглядывая в компьютер. – Валентину Робертовну на самом деле звать по батюшке было рано, ей едва исполнилось двадцать лет. Костя – плод школьной любви. У Водогреевой была хорошая мать, которая помогала дочке растить сына. Валентина выучилась на медсестру, работала в детской больнице. Так?

– Вроде бы, – нехотя согласилась Чугуева. – Вы на самом деле рассчитываете, что я могу вспомнить подробности биографии служащей? Сейчас в моем доме целый штат наемных работников, я по именам-то не всех знаю, ими командует управляющий.

– Но в конце восьмидесятых ваше материальное положение было значительно скромнее, чем сейчас, – гнул я свою линию. – Из дела о похищении детей и убийстве Валентины Водогреевой явствует, что у Маркиных работали домработница и няня. У помощницы по хозяйству в роковой день был выходной. Кого вы увидели, когда вернулись из театра?