Ничего интересного.

– А третий? – спросил Привольнов.

– Уф, неприятный тип, – Валентину Михайловну передернуло, словно ее тела коснулось нечто холодное, скользкое, мерзкое. – Небритый, с отечным лицом, с блеклыми, как у пьющего человека, глазами. Нос небольшой, с горбинкой, губы пухлые. Сам невысокий, худощавый, одет в военную форму, такую пятнистую.

В сознании всплыл похожий на описываемый консьержкой образ, однако Привольнов не стал отождествлять его с заходившим утром в подъезд человеком. Нет, не может быть.

– Вы не спрашивали, к кому направлялись эти люди? – задал Жорик вопрос.

– Нет, – слегка стушевалась Валентина Михайловна, ибо интересоваться, кто и куда идет, входило в круг ее непосредственных обязанностей. – Э… знаете ли, обычно у детей спрашиваю, куда идут. А то иной раз без причины в подъезд шастают и озорничают, да у подозрительных личностей интересуюсь. Ну, чтобы бомбу какую не заложили. А эти вроде на террористов не были похожи, вот и не спросила.

Резонно. Жорик помолчал, прикидывая чего бы еще спросить. Сообразил:

– Ни у кого ничего в руках не было? Вы не заметили?

– Да нет вроде. У первого – папка, второй и третий с пустыми руками вошли.

– Они все позже из подъезда вышли?

– Первые двое да, третий нет.

– То есть, как это нет? – удивился Привольнов. – Вы хотите сказать, что он до сих пор у кого-то в гостях?

– Не знаю. Ну, может, и вышел, да я не заметила.

Жорику пришла в голову неожиданная мысль. Он оборвал разговор и направился к лифту.

Привольнов поднялся на двадцать второй этаж. Люк на крышу был без замка. «А вдруг?..» – подумал Жорик и стал подниматься по лестнице. Добравшись до конца ее, откинул крышку люка и выбрался на крышу. Свежий холодный ветер на мгновение опьянил Привольнова. Он вдохнул полной грудью, чувствуя необыкновенный прилив сил, энергии, и огляделся. Крыша была квадратной, люк находился в центре ее и был единственным. Жорик прошелся по периметру крыши, вдоль низкого ограждения, на одном из углов остановился. Неподалеку находился угол крыши соседнего дома. Привольнов перешагнул ограждение, встал на угол и глянул вниз. С такой высоты деревья казались карликовыми, машины – игрушечными, а люди – букашками.

Крыша соседнего дома располагалась немного ниже крыши, на которой стоял Привольнов. До нее было метра три, и при некоторой ловкости и отваге запросто можно было перемахнуть с дома на дом. Жорик оттолкнулся и прыгнул. Под ногами промелькнули два уходящих вниз угла дома, бетонная площадка между ними, и вот он уже на соседней крыше. Приземлился Жорик не очень удачно, корпусом вперед, а потому споткнулся, упал на четвереньки и оцарапал руку. Стряхнув несколько прилипших к ладони камушков, разогнулся.

И в этом доме люк на крышу был единственным. Привольнов подошел к нему, открыл одну крышку, спустился в небольшое чердачное пространство, потянул за вторую. Она оказалась также незапертой. Откинул крышку и осмотрел ее. Одна петля сорвана, на второй висит замок. Все ясно. Убийца сорвал замок на люке одного дома, затем, подцепив крышку люка чем-то похожим на монтировку, другого. Таким образом он ушел незамеченным с места преступления. Убийцей, скорее всего, является третий из входивших в подъезд, где живет Панина, неизвестных – тот самый неприятный тип в военной форме, который так не понравился консьержке, ибо именно он назад из дома так и не вышел. Что ж, будем доказывать дальше, что именно этим путем убийца скрылся с места преступления.

Жорик скользнул на лестницу, закрыл за собой крышку люка и спрыгнул на лестничную площадку. Лифт был занят, пришлось немного подождать, пока освободится. Наконец спустился на первый этаж.

Здесь тоже сидела консьержка. Ее закуток был точной копией закутка подъезда в соседнем доме. Однако его обитательница была полной противоположностью своей коллеги – сухая, сморщенная, со злым лицом, и если Валентина Михайловна походила на добродушную сову, то эта смахивала на птенца птеродактиля. Завидев Привольнова, она выскочила из каморки и преградила Жорику путь.

– От кого путь, молодой человек, держите? – проговорила консьержка скрипучим голосом.

– Милиция, – прогремел Привольнов, подражая участковому. – Это что у вас на двадцать втором этаже делается, мать, почему люк на крышу открыт?

– Как открыт? Как открыт? – закудахтала консьержка, отступив в сторону. – Еще вчера вечером поднималась наверх, на замке был.

– А сегодня утром люк взломан, – продолжал греметь Жорик. – И именно через него, а следовательно, через ваш подъезд ушел преступник.

Женщина посмотрела очумело.

– Какой преступник? – не поняла она.

Привольнов снизошел до пояснений:

– Про убийство в соседнем доме гражданки Паниной слыхали?

– Ну-у, – продолжая тупо пялиться на собеседника, нараспев произнесла консьержка.

– Так вот, зарезав женщину, убийца поднялся на крышу, перепрыгнул на крышу вашего дома, спустился через люк в ваш подъезд и ушел. Вы не видали сегодня утром подозрительного человека, проходившего мимо вас на улицу?

Внезапное появление «милиционера», его натиск сбили старуху с толку.

– Погодите, погодите, – проговорила она растерянно. – Дайте-ка я соображу. – Целую минуту консьержка держала паузу, наконец заговорила: – Действительно, припоминаю… Проходил один мужчина в начале десятого утра. А вот как заходил в подъезд, не видала. Проскочил, я даже спросить не успела, от кого он идет.

Жорик насторожился, как гончая, почуявшая дичь.

– Как он выглядел?

– Не помню, молодой человек, – виновато изрекла женщина. – У меня плохая память на лица.

Да-а, это не Валентина Михайловна. Та бы сейчас расписала незнакомца в цветах и красках.

– Ну а в чем он был одет?

– В куртке кожаной, брюках таких черных.

Не то, входивший в подъезд Паниной человек был в военной форме. Жорик огорчился было, но тут же повеселел, вспомнив, что Кременчук говорил, будто в доме Паниной, кроме компьютерных дисков, пропали кожаная куртка, брюки и рубашка. Очень даже возможно, что преступник переоделся в них, чтобы запутать следы.

– А в руках он ничего не держал?

– Большой целлофановый пакет.

«Может, собственная одежда в нем была? – предположил Жорик. – Ну и диски компьютерные. Эх, установить бы личность этого типа, да узнать, где его искать». Ни на что не надеясь, он спросил:

– А не заметили ли вы у незнакомца каких-либо особых примет?

– Заметила, как же не заметить, – прозаичным тоном изрекла консьержка. – Рука у него была неестественно вывернута, и одну ногу он приволакивал.

Привольнов вытаращил глаза. Ему почудилось, будто он ослышался.

– Что?! – Жорик подался к пожилой женщине. – Что вы сказали?