и все жду, когда интересное начнется. Старик меня тупо использовал для собственного развлечения, потому что на истории с Астаховым можно и про свою молодость потрындеть, и про семью, и про изменения в милиции.

– Да ладно тебе. Ну что ты разошелся, – успокаивающе сказала Карина и взяла его под руку. – Ты же сам говоришь: старики – особенные люди, к их причудам нужно относиться с пониманием. Не жалей ты этого потерянного времени, думай о том, что сделал хорошее дело, развлек старого человека, развеял его одиночество и скуку.

Они медленно гуляли по Камергерскому переулку, где условились встретиться с Каменской и ее мужем. Анастасия Павловна с супругом собрались в Большой театр, и когда Петр после встречи с сыном убитого следователя позвонил ей, чтобы доложиться и узнать, нет ли каких новых наводок на возможные источники информации, как-то спонтанно возникла идея вместе прогуляться перед театром, посидеть в каком-нибудь кафе. Петр был так зол, что отказаться даже в голову не пришло: все его мысли крутились вокруг Николая Андреевича Губанова, который так подло обманул молодого журналиста. Он вызвонил Карину, и девушка с удовольствием примчалась на каршеринговой машинке на Большую Дмитровку.

Петр все никак не мог остановиться и продолжал сердиться вслух. Как будто Карина была в чем-то виновата! Чувствовать себя обманутым было неприятно, и он инстинктивно искал возможность выплеснуть вовне весь негатив вместе с собственной версией событий, ведь куда проще перевалить вину на кого-то другого, чем признать, что сам совершил ошибку.

Внезапно Карина бесцеремонно прервала бурный поток высказываемых вслух эмоций:

– Посмотри: это не они? Ты говорил, муж высокий и седой, а она курит. Вон там, за столиком итальянского кафе.

Камергерский переулок давно стал пешеходной зоной, вдоль которой все заведения выставили столы. Погода стояла не такая уж теплая, но солнечная, на спинках стульев висели пледы, и, судя по всему, удовольствие поесть на свежем воздухе можно будет получать чуть ли не до самых морозов.

Петр бросил взгляд туда, куда показывала Карина. Так и есть, это Каменская и ее роскошный муж. Алексей Михайлович вежливо встал, знакомясь с девушкой, а Каменская просто протянула руку и улыбнулась.

Перспектива съесть большой зеленый салат и равиоли с рикоттой несколько успокоила Петра, и о своей встрече с сыном Садкова он рассказывал уже вполне миролюбиво и даже шутил.

– Так забавно было его слушать, – говорил он. – «Мама», «бабушка», «сестренка», то есть лексика спокойного интеллигентного человека. А про отца – «папаня» и «этот козел», про друзей юности – «братаны». Сразу понятно, кого он любит, кого уважает, а кого ненавидит. И биография просматривается, как мне кажется.

– Насчет биографии, кстати, мы легко можем проверить, – заметила Каменская. – Заодно и узнаем, насколько вы проницательны.

– Я не проницателен ни разу, это Карина меня натренировала, – признался Петр. – Ее ужасно бесит, когда в тексте лексика персонажей не соответствует их заявленному социальному, образовательному или эмоциональному статусу. Всегда зачитывает мне вслух пассажи и комментирует, а я слушаю и мотаю на ус.

Анастасия Павловна взяла телефон, встала и отошла на несколько метров в сторону от столиков.

– Чем вы занимаетесь, Карина? – спросил Чистяков. – Вы тоже журналистка?

– Куда мне! – рассмеялась девушка. – У меня нет склонности к творчеству, я обычная канцелярская крыса, работаю с чужими текстами. Никакой креативности не требуется, только хорошая память и высокая степень концентрации внимания.

– Уже немало, – одобрительно кивнул он. – К слову замечу, что у моей любимой супруги тоже прекрасная память и высокая концентрация при минимуме креативности, а она в своей профессии достигла больших высот, так что у вас, Карина, весь карьерный рост впереди. Здесь тоже работаете или позволили себе отпуск?

– Работаю, конечно. Как раз вчера закончила очередной заказ, отослала в издательство, три денечка отдохну, до понедельника, и снова к станку. Только нужно выбрать новый заказ, а я все никак не определюсь. Знаете, как бывает: работа близится к завершению, и с ужасом думаешь, что больше ты никому не будешь нужна, новых заказов нет, следовательно не будет и заработка, а больше ничего не умеешь… В общем, начинает одолевать тревога. И в самый последний день вдруг начинают сыпаться письма одно за другим. Первому запросу радуешься, как спасательному кругу, а к пятому уже начинаешь просить: «Горшочек, не вари!»

– И что вам горшочек наварил на этот раз? Хотите, обсудим ваши заказы и вместе подумаем, за какой лучше взяться?

Петр почувствовал болезненный укол. Почему ему ни разу не пришло в голову поучаствовать вместе с Кариной в принятии решений? Она так живо, так искренне интересуется его работой, расспрашивает обо всем, всегда готова поговорить, обсудить, а он… Да, он спрашивает, много ли косяков удалось найти, и она с удовольствием рассказывает и зачитывает вслух, Петр удивляется и смеется вместе с ней, но для него это чистое развлечение, вроде анекдота, а не попытка вникнуть в то, чем занимается подруга. Ее внимание принимает как должное, а к рабочим проблемам Карины проявляет полную безучастность. Типа «сама разберется».

Карина с готовностью принялась перечислять, какие рукописи ей предлагают проработать, а Петр обиженно замолчал и занялся своей едой, то и дело поглядывая на Каменскую, которая то разговаривала по телефону, то читала и писала сообщения. Наконец Анастасия Павловна вернулась за столик, вид у нее был довольный.

– Вы оказались правы, Петя, ваш Садков – именно то, что вы и предположили. Его логистическая компания зарегистрирована на мать, в настоящее время идет процедура перерегистрации на сестру. И это действительно отмывашка, работающая на одну крупную криминальную группировку, которая занимается нелегальным импортом. Ваша журналистская работа скоро сделает из вас настоящего сыщика!

Петр приободрился.

– Вы сами меня учили, что настоящие сыщики все перепроверяют из разных источников информации.

Каменская вопросительно приподняла брови:

– И?

– Как проверить слова Садкова? Он назвал мне имя любовницы отца, но я ума не приложу, как ее искать. Сам точно не справлюсь. Ни отчества, ни года и места рождения… Даже примерного описания внешности нет. Не говоря уж о том, что за сорок лет она могла несколько раз выходить замуж и менять фамилию.

– Я так понимаю, что вы деликатно намекаете на что-то? – усмехнулась она.

– Да какая уж тут деликатность, Анастасия Павловна! Не намекаю, а прошу. Считайте, что в ногах валяюсь. Ваша волшебная Зоя не поможет?

Каменская покачала головой.

– Не получится. Если есть конкретный, четко определенный человек, то Зоя накопает на него все, что есть в доступе, как в открытом, так и в закрытом. С судьей Екамасовым получилось, потому что было полное имя и точное место работы в точно определенный год, а там уже Зоя размотала все ниточки. Да и то: не забывайте, что речь о председателе Мособлсуда, это все-таки фигура, его имя появлялось во множестве документов, и из доинтернетной эры кое-что просочилось в современность. А секретарша из областной прокуратуры – персона совершенно иного ранга. Хотя время, конечно, поближе, все-таки не шестьдесят шестой год, а восьмидесятый, но найти концы в Сети только с именем и фамилией – шансы нулевые.

– Жаль, – расстроенно проговорил Петр. – А я надеялся…

Каменская от души расхохоталась.

– Вы – истинное дитя интернета, Петенька. Вы убеждены, что интернет может все, даже то, чего не может человек. А это глубокое заблуждение. То, чего не может сделать интернет, почти всегда могут сделать люди, особенно старшего поколения. Ну что, продолжаете валяться в ногах?

– Продолжаю!

– Ладно.

Она снова разблокировала телефон, положила его на стол и, когда абонент ответил, заговорила, включив громкую связь:

– Привет, Владик. Ты помнишь, что ты мне должен?

– Здрасьте! – пророкотал из трубки низкий голос. – Ну ты даешь, Аська! Да я тебе по сотне поводов по гроб жизни должен. Ты хоть обозначь, о каком именно долге идет речь. А то, может, я его уже давно отработал.

– Нет, этот так и висит неотработанным. Помнишь журналиста из Тюмени, которого ты мне поручил, потому что вы с Таней собрались во Францию к сыну?

– Ну… помню. – Голос собеседника зазвучал настороженно. – Так это сто лет назад было.

– И тем не менее. Он снова в Москве, и ему снова нужна помощь. Я, конечно, могу попросить и других людей, но прошу именно тебя, потому что ты в долгу.

– Шантажистка.

– Всего лишь вымогательница, это более легкий состав, – засмеялась Каменская. – Владик, нужно найти женщину, которая в восьмидесятом году работала в областной прокуратуре, в секретариате или просто секретарем у кого-то из руководства или в отделах. Имя – Галина, фамилия – Перевозник, отчества нет. Возраст на тот период от двадцати до примерно тридцати пяти, вряд ли старше.

– А ты уверена, что она еще жива? С этим ковидом, не к ночи будь помянут, всякое бывает. Кинешься искать какого-нибудь молодого, всех на уши поставишь, а потом