* * *

Помимо полной блокады сердца, кардиологи-электрофизиологи середины прошлого века сражались с еще одной проблемой – желудочковой фибрилляцией, формой аритмии, ответственной за большинство смертей на земном шаре. В начале XX века двое французских исследователей из Женевского университета, Жан Луи Прево и Фредерик Баттелли, обнаружили, что электричеством можно не только вызвать желудочковую фибрилляцию, но и усмирить ее. Они смогли вызвать у животных фибрилляцию с помощью достаточно слабого переменного тока, а потом прекратить ее куда более мощным «дефибрилляционным» ударом, перезапустив таким образом пульс. Спустя десятилетия американский хирург Клод Бек впервые успешно использовал электрическую дефибрилляцию в операционной, в больнице Кейсовского университета Западного резервного района в Кливленде, когда после операции на грудной клетке у четырнадцатилетнего мальчика-пациента случилась остановка сердца. Мальчик выжил и вскоре был успешно выписан из больницы. Бек позже написал, что дефибрилляция была инструментом для спасения «сердец слишком хороших, чтобы умереть». Он полагал, что этот метод терапии является «первым шагом в направлении огромного потенциала спасения жизней».

Как и в случае с электрическим управлением ритмом, сначала дефибрилляция была исключительно внешней. В 1956 году Пол Золл из Гарварда, тот же человек, что изобрел внешний кардиостимулятор, впервые успешно опробовал внешнюю дефибрилляцию на человеке. Огромный вклад в дальнейшее развитие этого метода внесли и другие ученые, в особенности Уильям Кувенховен, профессор электротехники в Университете Джонса Хопкинса. Кувенховен в течение нескольких десятилетий работал над проблемой внешней дефибрилляции, в основном экспериментируя на крысах и бродячих собаках. К 1957 году в его лаборатории на одиннадцатом этаже больницы Джонса Хопкинса уже был собран дефибриллятор. В марте того же года в два часа утра сорокадвухлетний мужчина попал в отделение экстренной помощи с жалобами на дискомфорт от несварения желудка. На самом деле у него был острый инфаркт миокарда; раздеваясь для осмотра, он упал, и у него началась желудочковая фибрилляция. Дежурный ординатор Готлиб Фрисингер, зная о дефибрилляторе Кувенховена, побежал наверх, оставив попытки сердечно-легочной реанимации на интерна. Фрисингер убедил охранника впустить его в лабораторию Кувенховена, где он взял тележку с увесистым, почти девяностокилограммовым устройством и покатил ее в отделение экстренной помощи. Разместив один из электродов наверху грудины, а второй – чуть ниже соска, он двумя разрядами оживил умирающего мужчину. Это стало первым в мире успешным применением экстренной дефибрилляции при остановке сердца.

У исследований Кувенховена обнаружились неожиданные и необычные побочные результаты. В 1950-х годах в ходе экспериментов на собаках Гай Никербокер, один из выпускников, работавших в лаборатории Кувенховена, заметил, что, когда к груди прижимали электроды, давление крови слегка повышалось еще до электрического разряда.

Объединившись с хирургом Джеймсом Джудом, Никербокер установил, что, надавливая на грудь пациента, можно временно запустить циркуляцию крови и таким образом повысить давление. Его наблюдения проложили дорогу компрессионному непрямому массажу сердца, используемому для сердечно-легочной реанимации, который по сей день входит в стандартный комплекс реанимационных мероприятий. В течение года этому приему уже стали обучать пожарных и иных спасателей. По счастливому стечению обстоятельств, это открытие помогло и самому Никербокеру. В 1963 году, когда у его отца случился сердечный приступ с последующей остановкой сердца, его спасли, успешно проведя сердечно-легочную реанимацию.

В 1960-х годах внешние дефибрилляторы быстро стали привычными атрибутами новообразованных отделений кардиореанимации. Статистика, поступающая из этих отделений, подтвердила, что именно желудочковая фибрилляция является наиболее распространенной причиной остановки сердца и внезапной смерти. В 1961 году группа гарвардских исследователей под предводительством Бернарда Лоуна встроила в дефибриллятор таймер, синхронизирующий его с ЭКГ, чтобы предотвратить стимуляцию в период уязвимости.

Как и в случае с кардиостимуляторами, внешние дефибрилляторы были большими и неудобными, а если пациент пребывал в сознании, их разряды были крайне болезненными.

Более того, их эффективность зависела от действий окружающих людей, что в экстренных ситуациях было не лучшим решением. Собственно, как и в случае с водителями ритма, ученые поставили перед собой цель сделать дефибрилляторы компактнее, автоматизировать их работу и добиться того, чтобы их можно было имплантировать.

Несмотря на то что в изобретении внешнего дефибриллятора участвовало несколько групп исследователей, только одна из них, под руководством Мишеля Мировски в больнице Синай[60] в Балтиморе, создала имплантируемый дефибриллятор. Родившийся и выросший в Варшаве, Мировски был еврейского происхождения и вел странствующий образ жизни. В 1939 году, после того как Германия захватила Польшу, он подростком оставил свою семью и сбежал из страны. (В итоге он оказался единственным членом своей семьи, пережившим войну.) Затем он вернулся в Польшу и присоединился к армии. После войны он обучался медицине во Франции. Будучи иудеем, он со временем переехал в Израиль. В 1966 году, когда он уже был действующим врачом-кардиологом, он столкнулся с трагедией, изменившей его жизнь, – Гарри Геллер, его близкий друг и наставник, умер от желудочковой тахикардии, опасного нарушения сердечного ритма, как правило, предшествующего желудочковой фибрилляции. Как и для многих людей, пострадавших от внезапной смерти близкого человека из-за сердца, оно стало для него предметом одержимости.

В 1968 году Мировски переехал в США. Как руководитель только что открывшегося отделения кардиореанимации больницы Синай, он договорился, что ему выделят время для занятий научными изысканиями в подвале исследовательского корпуса больницы. Его личным проектом, начатым еще в Израиле после смерти Геллера, был имплантируемый дефибриллятор. Мировски взял в напарники еще одного кардиолога, Мортона Моуера, и они вместе сделали чертеж своего устройства. Мировски знал, что для прерывания желудочковой фибрилляции нужен мощный разряд. Он также полагал, что большинство энергии от разряда тратится впустую, рассеиваясь в окружающих сердце тканях. Он задумался: возможно ли, что разряда от обычного конденсатора – электрического устройства, накапливающего заряд, – хватит, чтобы остановить фибрилляцию, в случае если конденсатор будет контактировать непосредственно с сердцем? В сотрудничестве с инженерами Мировски и Моуер разработали электрическую схему, способную обнаружить желудочковую фибрилляцию и запустить зарядку конденсатора от аккумулятора. Перед ними стояло множество крайне сложных задач: сделать схему как можно более компактной; создать электроприбор, способный в нужный момент давать разряд (и не давать разряд тогда, когда это может вызвать у пациента желудочковую фибрилляцию); собрать достаточно мощный генератор, способный дать подряд несколько разрядов во время каждого эпизода фибрилляции. Как и Грэйтбатч, двое кардиологов работали сами по себе и оплачивали животных и электронные компоненты для опытов из своего кармана. Однажды они украли из находящегося неподалеку ресторана ложки, чтобы сделать из них имплантируемые электроды. Мировски был очень волевым и целеустремленным человеком. Его «тремя законами» были: «Не сдавайся! Не поддавайся! Одолей этих ублюдков!»

В августе 1969 года Мировски и Моуер