– Что такое? – удивился Иван.

– Ритка все узнала. Подслушала наш с Таней разговор по телефону. Я думал, спит она. А она не спала, специально прикинулась. Оказывается, она вот уже месяц догадывалась, эсэмэски читала тайком в телефоне. На работу к Татьяне съездила, все про нее разузнала…

– Не может быть! – ужаснулся Иван.

– Вот представь. Не Ритка, а Шерлок Холмс какой-то, – сокрушенно проговорил Семен.

– И что теперь? – осторожно спросил Иван.

– Устроила истерику вчера. Кричала, рыдала, обещала вены себе вскрыть. Весь день с ней просидел, «Скорую» даже хотел вызвать. А вечером… вообще ад начался. – Голос Семена дрогнул, но он тут же взял себя в руки и продолжал: – Танюша позвонила. Я ей обещал подъехать на часок и не приехал. Рита как услышала, что телефон звонит, так вскочила и как кошка – прыг. Я вздохнуть не успел, она уже трубку схватила. Увидела на экране Таню и хлоп – телефон об пол. Ну я тоже озверел: дура, говорю, истеричка! Смартфон последней модели, чертову тучу денег стоит. А ты его всмятку. Рассердился, поднял обломки, симку вынул и ушел. Слава богу, у меня мобила не одна. Карту переставил, Танюшку набрал. Она умница, все поняла. Тоже плачет, только тихо. «Бросишь меня», – говорит. Я ей: «Не брошу». А она горько так: «Знаю, что бросишь». И молчит, только всхлипывает. Ей-богу, Палыч, проще повеситься. Ну что я ей скажу? Я, конечно, успокоил ее, как мог, пообещал, что через пару дней, когда все уляжется, приеду и мы все обсудим. Только повесил трубку, Ритка пришла. Раз – на колени передо мной. Я чуть не обделался. «Прости, я идиотка. Только не уходи». Плачет, руки мои стала целовать. «Брось ее, – говорит. – Я не переживу. Я для тебя на все готова, хочешь, пластику сделаю, под нож лягу?» Так тошно мне стало, Вань, не поверишь. – Семен снова замолчал, теперь уже надолго.

Иван стоял с трубкой у уха и не знал, что сказать. А что тут скажешь? Это как операция – что-то нужно отрезать, а страшно. И больно. А главное – не знаешь, что отрезать, чтобы остаться в живых.

– Загадал я тебе загадку, – невесело усмехнулся Семен. – Знаю, советовать тут никто не сможет. Просто поделиться захотелось. Спасибо, что выслушал.

– Да о чем ты! Мы ж друзья. Ты не переживай так, все как-то наладится.

– Ничего не наладится, Вань. Не могу я их бросить, ни одну, ни другую. Не могу, понимаешь. Обе мне дороги. И сил у меня на двоих хватает, и бабок. Стало быть… терпеть надо и выкручиваться… Эх… – Семен тихонько выругался и положил трубку.

Иван посмотрел на часы – обеденное время почти закончилось. Ему нужно было еще по трем адресам. Он купил в маленькой кафешке кофе навынос и пирожок, на ходу перекусил и пошел к остановке.

Очередной заказ, слава богу, оказался совсем недалеко. Там требовалось проштробить стену под розетку для телевизора. Работы на час с небольшим. Звонок Семена немного отвлек Ивана от мыслей о Кате. Он ехал в троллейбусе и раздумывал над тем, что рассказал ему приятель. Ситуация действительно получалась безвыходная: и Риту безумно жаль, и Танюшку тоже. Иван представил, как мается Семен между двумя женщинами, каждая из которых любит его и готова понять, простить и оправдать, и искренне посочувствовал ему. Врагу не пожелаешь такого, и что делать – неизвестно. А делать что-то необходимо, добром все это не кончится…

За этими мыслями Иван незаметно доехал до цели. Дверь ему открыла миловидная женщина лет примерно сорока.

– Как вы быстро, – обрадовалась она. – А я уж приготовилась ждать.

– Зачем ждать? – Иван улыбнулся и достал из чемоданчика бахилы. – Я вот он, тут как тут.

– Пойдемте. – Она провела его в комнату, видимо, служившую гостиной.

Иван машинально оценил обстановку: явно недешевый ремонт, натяжной потолок, на полу красивая паркетная доска с замысловатым рисунком, на стенах дорогие обои, серые с жемчужным блеском, стильная мебель. На большом белом кожаном диване лежал новенький телевизор диагональю не меньше 55 дюймов, терпеливо дожидающийся, пока его водрузят на стену.

– Обои придется подклеивать, – предупредил хозяйку Иван, осмотрев имеющиеся в наличии розетки, которые шли понизу. – Что ж сразу не сделали, как вам надо, во время ремонта?

– Муж всем этим занимался. – Женщина безнадежно махнула рукой. – Он у меня такой бестолковый, ничего нельзя поручить. Говорила ему сто раз – плазма будет висеть на стене, скажи рабочим сделать соответствующую проводку. Так нет, забыл. А я, как на грех, на гастроли улетела.

– На гастроли? – Иван вставил вилку от перфоратора в розетку и поглядел на женщину с интересом. – Вы артистка?

Она улыбнулась и поправила и так безупречную прическу.

– Я певица. Пою в оперном театре.

– Вот как. – Иван одобрительно хмыкнул. – Никогда не видел оперных певиц живьем. – Он подумал и прибавил с гордостью: – А моя жена – художница.

Сказал и покраснел. Слышала б его сейчас Маша. А Нина…

– Ну, я считаю, вам и повезло, и нет, – с уверенностью проговорила хозяйка.

– Это почему? – удивился Иван.

– Художники – особый народ. К жизни они не слишком приспособлены.

– Это точно. – Иван усмехнулся.

– Но в то же время с ними интересней, чем с обычными людьми.

– И это верно. А откуда вы все так хорошо знаете?

– Откуда! Муж у меня художник. Руки золотые, глаз – алмаз. А голова дырявая. Приходится все самой контролировать.

Женщина увидела, что Иван наставил на стену перфоратор, и зажала руками уши.

– Сейчас будет грохот, да?

– Да, немного пошумлю. Вы пока лучше выйдите. Посидите в другой комнате.

Она кивнула и удалилась. Иван нажал на кнопку. Стена оказалась бетонной, твердой, как алмаз. Перфоратор Ивана, хоть и был хорошим и дорогим, шел тяжело. Он потратил полчаса на то, чтобы сделать штробу под провода…

Оставались еще и сами розетки, одна под кабель, другая под антенну. Иван почувствовал, что устал. Это был четвертый заказ за день, завтракал он в семь утра, а обедать не обедал вовсе. Он невольно сглотнул слюну. Как хорошо было бы сейчас оказаться дома, на кухне, и чтобы Катя налила ему супу, отрезала краюшку хлеба, а сама села бы рядом и смотрела, как он ест. Так всегда делала Нина, когда Иван приходил с работы…

Иван снова вспомнил их с Катей утреннюю стычку, вздохнул и с остервенением надавил на перфоратор. Тот зашелся пронзительным визгом…

– Доброго вам вечера!

Иван вздрогнул от неожиданности и поднял голову. На пороге комнаты стоял высокий и плечистый парень, одетый в холщовые брюки и свободно спадающую толстовку. Длинные рыжеватые волосы его были забраны в хвост. Лицом рыжий сильно напоминал Иисуса Христа, те же правильные, библейские черты, большие выразительные глаза, нос с легкой горбинкой. Видимо, это был хозяин квартиры, тот самый неприспособленный к жизни художник, о котором только что рассказывала заказчица. За шумом перфоратора Иван не услышал, как он вошел. Парень выглядел намного моложе супруги.