Павлик первым шагнул из вагона и галантно подал руку даме. Это была твердая рука уверенного в себе мужчины.

«И что это такое странное рассказывала про него Анжела? – подумалось вдруг Катерине. – Будто бы бывшая жена буквально вытирала об него ноги. Ерунда какая-то! Разве такой мужчина позволит кому-нибудь себя унизить? Он такой сильный! Рядом с ним любая женщина может чувствовать себя в полной безопасности».

Павлика, в свою очередь, приводило в восторг то, что эта независимая, уверенная в себе женщина в его присутствии раскрепостилась, разулыбалась и превратилась в невероятную красавицу. Она смотрела на него с таким доверием, что ему немедленно захотелось защитить ее от какого-нибудь хулигана, чтобы это доверие оправдать. Глаза у Катерины были удивительные, в них горел огонь, заставлявший его сердце стучать с удвоенной скоростью. С каждой минутой Катерина нравилась Павлику все больше, и он неожиданно почувствовал, что ему ужасно хочется ее поцеловать. С этого момента мысль о поцелуе прочно засела в его голове.

На эскалаторе, когда Катерина оказалась на две ступеньки выше и повернулась к своему спутнику лицом, он улыбнулся ей своей самой нежной улыбкой – призывной и немного тревожной. Они стояли нос к носу, словно двое влюбленных, и каждый чувствовал дыхание другого на своем лице.

Катерина понимала, что еще немного, и они оба рухнут в пропасть, из которой им уже не будет возврата. Собравшись с силами, она честно попыталась разорвать окутавший их дурман, разрушить очарование момента.

– Ты знаешь… – громким голосом сказала она, но Павлик не дал ей закончить. Он приложил палец к ее губам и покачал головой. Глаза его при этом были глубокими и очень серьезными.

– Давай еще немного помолчим, – предложил он, и Катерина покорно кивнула.

С виду Павлик казался вполне спокойным, но на самом деле вибрировал, словно электрический провод, по которому пустили ток высокого напряжения. Сознание его было восхитительно ясным, и он видел все так отчетливо, словно стоял на краю обрыва и собирался броситься в пропасть. Пока эскалатор двигался вверх, вся жизнь промелькнула у него перед глазами, как будто он попал в ужасную катастрофу и вот-вот расстанется с жизнью. Впрочем, он действительно попал в катастрофу. Это была катастрофа чувств, лобовое столкновение его прошлого и будущего. Павлик хорошо понимал, что либо выйдет из нее покалеченным, потерявшим все, либо спасется и обретет свое единственное настоящее счастье.

Когда они наконец-то оказались наверху, сдерживаться больше не было сил, и Павлик, обхватив Катерину за талию, привлек ее к себе. Они стояли близко, ближе некуда, и быстро поцеловались, как будто обжегшись друг о друга. Лица у обоих пылали от осознания того, что должно с ними случиться. Они и жаждали этого и боялись, но чувства, в конце концов, победили, и, взявшись за руки, Павлик с Катериной почти бегом бросились к выходу. По дороге они едва не застряли, потому что ринулись в один и тот же проход между турникетами. Они посмотрели друг на друга и расхохотались каким-то нервическим смехом. Бдительный служащий что-то крикнул им вслед, но они даже не обернулись.

Неподатливые двери выбросили их на улицу, в сверкающую огнями ночь, где их мгновенно окатило прохладой. Мимо прошелестел автобус, благородно собирающий припозднившихся пассажиров. Пассажиры сидели в ярко освещенном салоне, мерно покачиваясь, разобщенные, но уже не чувствующие себя одинокими.

Чтобы пропустить автобус, Катерине и Павлику пришлось остановиться на переходе. И тут они снова начали целоваться – с какой-то юношеской страстью, словно впервые в жизни поняли, что значит потерять голову от любви.

Больше всего на свете им хотелось остаться наедине, поэтому они двигались торопливо, тяжело дыша и не разговаривая друг с другом. Вошли в подъезд и, спотыкаясь, добрели до квартиры Катерины. Как только дверь за ними захлопнулась, их швырнуло друг к другу с такой силой, словно сам мир покачнулся, заставив их стать на время единым целым.

Все бизнесмены рано или поздно начинают отличать хорошие звонки от нехороших. Этот был нехорошим. Лёва отложил бритву в сторону и на цыпочках подошел к входной двери. Почему-то ему на секунду стало страшно, и он даже зажмурился. Потом все же прильнул к глазку и сразу издал тоскливый стон. За дверью стояла Катерина! Мучительница, с которой ему удалось ни разу не встретиться с того самого момента, когда он бежал из дома.

– Кто там? – спросил он обреченным тоном. Просто так спросил, чтобы потянуть время. Потому что все равно бессмысленно делать вид, будто его нет: Катерина, если ей приспичит, может караулить на скамейке возле подъезда хоть до второго пришествия.

– Лёва, пожалуйста, открой!

У незваной гостьи был такой жалобный голос, что Лёва немедленно покрылся мурашками. Скорее всего, это означало новую фазу Катерининых переживаний. Она решила взять его жалостью и пришла стенать и валяться у него в ногах. Возможно, раньше это могло бы потешить его самолюбие, но с тех пор, как Лёва встретил Викторию, такая перспектива его вовсе не радовала.

– Что тебе нужно? – спросил он через дверь довольно нелюбезно.

– Поговорить! – простонала Катерина.

– Я предпочитаю разговаривать с тобой по телефону, – продолжал упорствовать Лёва, хотя и понимал, что все равно придется капитулировать. Одна его рука уже лежала на дверной ручке.

– Это не телефонный разговор. Пожалуйста! Я умоляю тебя!

Лёва еще раз недоверчиво посмотрел в глазок. У Катерины был странный расхристанный вид, и это тоже не предвещало ничего хорошего. Обреченно вздохнув, он, в конце концов, открыл дверь и тут же в ужасе попятился – в такой шок поверг его вид недавно брошенной супруги. Она стояла на лестничной площадке с глазами, полными инфернального ужаса, – растрепанные волосы, пиджак надет наизнанку, на ногах разные босоножки. Похожие друг на друга, но – разные.

Вот тут Лёва испугался по-настоящему. Ему доводилось видеть Катерину в разных ситуациях, но никогда она не доходила до такой степени отчаяния, чтобы выйти из дому, не поглядевшись предварительно в зеркало. Или, что еще хуже, ничего необычного в зеркале не заметив.

– Ты что, пришла убить меня?! – воскликнул он, прижав руку к груди.

Он не удивился бы, достань Катерина из сумочки пистолет и выстрели ему прямо в сердце. Впрочем, никакой сумочки при ней не было. Руки висели вдоль тела, колени, судя по всему, подгибались.

– Очень ты мне нужен, убивать тебя! – огрызнулась Катерина, даже в тяжелый момент жизни не утратившая своей агрессивности. – Впусти меня сейчас же!

– Ну, заходи, – все еще неуверенно разрешил Лёва, широко поведя рукой, и чуть не свалился, наступив на валявшиеся посреди прихожей кроссовки. – Только времени устраивать разборки у меня нет. Я собираюсь на новоселье, и ты меня ни за что не остановишь.

– Мне нужно, чтобы ты ответил только на один вопрос, – сказала Катерина прежним несчастным голосом и, переступив порог, осталась стоять напротив Лёвы.