сказал полковник Лейла и через стол, заваленный бумагами, посмотрел на своего преемника. От прадеда-турка Конрад унаследовал черные глаза, взгляд которых был тяжелым. И Коложвар не выдержал, как улитка спрятался в кресле. Водворенные на место грифоны сверкали золоченой бронзой.

— Имя этого коллоборанта, к сожалению, многим знакомо в нашем здании, — поднялся из кресла замминистра. Уходя от нокаутирующего взгляда Лейлы, он тут же сполна вернул удар, назвав имя: — Фельд! Боюсь, здесь даже остались приятели этого Фельда, что придает делу о-о-очень своеобразный характер. Кажется, он был секретарем партийной организации, этот убийца?

— Подозреваемый в убийстве, господин Коложвар.

— А вы что, сомневаетесь?

— Я пока не знаю обстоятельств дела, — сказал Конрад Лейла. — Но я знаю, что виновным человека признает исключительно суд.

— Вы правы, коллега, совершенно и абсолютно, меня подводит неточность в формулировках, — суетливо потер руки Коложвар. — Помпей мне друг, но истина дороже.

— Сократ, — машинально поправил Конрад, — Сократ мне друг.

— Да, и этот Сильвестр Фельд тоже был вашим другом, — замминистра пухлой ладонью провел по обложке красной папки личного дела. В эти мгновения он походил на жирного кота, который играет с мышью. И этой мышью, надо честно признать, был полковник Конрад Лейла. — Поэтому лучше всего именно вам срочно выехать на место и обобщить все доказательства. Я, например, убежден, что Фельд отстаивал политические интересы русских, а возможно, является агентом русских спецслужб, и надо, чтобы и у суда, который вы столь уместно вспомнили, не оставалось в этом сомнений.

— Срочно выехать я не смогу, — заметил Конрад. — Забастовщики блокируют все транспортные узлы.

— Возьмите мой личный вертолет, — с торжествующим самодовольством в голосе сказал Коложвар. — А помните, кое-кто язвил, когда я дал указание оборудовать площадку на крыше министерства.

— Этот «кое-кто» был я, господин Коложвар.

— Да, я знаю, но все равно спасибо за честное признание. Вы просто недооценивали сложности задач, которые приходится решать полиции в демократическом обществе.

— Каюсь. Недооценивал.

Вошла Моника с цветочным чаем. Полковник Конрад Лейла повернулся через левое плечо и пошел к двери. Свое последнее напутствие Коложвар послал ему в спину:

— Мы вам доверяем, господин полковник. И надеемся на вас… Иначе… Вы поняли?

Конрад понял. К вертолетной площадке он поднимался в лифте вместе с вооруженными снайперскими винтовками парнями из группы захвата. Интересно, кто из министерского начальства так перетрусил, что приказал снайперам занять позиции на крыше? Интересно и смешно.

Обычно в подобных случаях на губах Конрада появлялась ироническая усмешка, страшно бесившая начальство. Но сейчас лицевые мускулы не послушались его.

Способность улыбаться полковник Конрад Лейла подрастерял в голубом вагончике производства Мытищинского завода, проехав дюжину остановок в метро. Окончательно утратил, по крайней мере сегодня, в кабинете заместителя министра. Его вкрадчивый голос был точно вода, попавшая в уши, от которой никак не избавиться: «Иначе… Вы поняли?»

Конрад Лейла понял предупреждение. Двери министерства внутренних дел могут навсегда закрыться для него. Кот отпустил мышь на свободу, но пухлая лапа с острыми когтями в любой момент готова прихлопнуть норушку.

Кабина лифта замерла, и вместе со снайперами Лейла вышел на крышу.

4. Первые выстрелы

Майор Вициан задержал руку водителя патрульной машины на поводке сирены:

— Не нужно, Габор.

— Проскочили бы на красный, да и вообще, — пожал плечами унтер-офицер, — чего стесняться?

Бело-синяя полицейская «Лада» задержалась у светофора. Было раннее утро. Среда. Середина недели.

— Молодой еще меня учить, — оборвал Вициан унтера и оглянулся на двух здоровых парней. Помогая друг другу, они затягивали ремешки полнопрофильных бронежилетов.

— И вам тоже повторяю: никакой самодеятельности. Оружие не применять.

— А если он начнет первым?

— Он не начнет, — буркнул Вициан, проводя рукой по заросшему подбородку. Щетина колола не только ладонь, но уязвляла самое сердце добросовестного служака. Ни побриться, ни привести в порядок мысли после кошмарной ночи дежурному по городу не удалось. Приказ заместителя министра внутренних дел, который вдруг лично заинтересовался убийством Петера Дембински, был категоричен: немедленно арестовать Сильвестра Фельда. К великому сожалению, майор Вициан не успел сдать дежурство и теперь ехал к дому своего бывшего начальника с двумя молодыми дуроломами из патрульной службы, изображавшими группу захвата.

Но зато без ордера на арест. «Не будем формалистами, — отрезал по телефону господин заместитель министра. — К вам уже вылетел полковник Лейла. Он все уладит. Выполняйте приказ».

Патрульная машина ехала по городку, в облике которого опытный взгляд майора Вициана отмечал черточки неблагополучия. Ни одного автомобиля у автозаправочной станции, зато длиннющий хвост машин такси на стоянке. Шоферы собрались в кружок, оживленно жестикулируют. Похоже, забастовка водителей из столицы перекинется в провинцию. Впереди тяжелые дни, суровые времена.

— Да не жми на всю железку! — обернулся Вициан Табору. — Гонишь машину, как на свадьбу. Там наливать не будут.

— Машине все равно, что свадьба, что похороны, — белозубо улыбнулся молодой Габор, вгоняя полицейскую «Ладу» в узкий переулок, где последним стоял невзрачный дом Сильвестра Фельда.

— Придурок! — сквозь зубы выругался Вициан, когда громко скрипнули тормоза. — Жди нас в машине. За мной, парни.

— Так значит, не стрелять?

Майор Вициан некстати вспомнил длинный ряд кубков, до сих пор сиявших золотом и серебром в кабинете начальника городской полиции. Это были призовые кубки, отмечавшие победы подполковника Фельда в стрелковых турнирах. «Меркель» Сильвестра не знал промахов. И сейчас ружье небось висит над кроватью, смазанное и ухоженное.

Майор Вициан пожалел, что не надел бронежилет.

Он расстегнул кобуру и сказал:

— Действуем по обстановке.

Втроем они подошли к незапертой калитке и скрылись за оплетавшим ограду буйным вьюнком. Габор откинулся на спинку сиденья, зажег сигарету и включил приемник. Выпуск последних известий начался сообщением, что правительство готово применить силу для деблокирования транспортных узлов, захваченных забастовщиками.

Сильвестр Фельд уменьшил громкость транзистора и переломил ствол «Дианы». Сегодня рука не дрожала. Холодная злость победила волнение. Пульки пневматического пистолета ложились в черное яблоко. Вот и он, отставной подполковник полиции, для кого-то стал мишенью. Вчера у него отняли портфель, без выкрутасов, грубо, как раньше без долгих церемоний отобрали пенсию. Сегодня могут лишить жизни. Но никто не отнимет чести офицера.

— Подполковник Фельд стрельбу закончил, по привычке доложил Сильвестр сам себе и уложил «Диану» в полированный ящик. Защелкнув замки, он услышал на улице резкий скрип тормозов. Дружно открылись дверцы машины, затем тонко пропела на петлях калитка, и за деревьями Фельд увидел майора Вициана в сопровождении двух незнакомых верзил в зеленых коконах пуленепробиваемых жилетов. У всех троих были расстегнуты кобуры, словно они собрались ловить преступников в саду Фельда.

Вдруг Сильвестр догадался — так оно и есть. Он понял это по напряженным лицам