что оживило внутреннюю торговлю, за начатое им межевание, упорядочившее земельные отношения помещиков и сбор налогов, его работу по составлению новых «уложений», то есть законов, его реформы российской артиллерии. Его брат Александр Иванович много лет возглавлял Тайную канцелярию — должность неоднозначная, но необходимая в любом государстве, что признают современные историки, но для Мавры Егоровны, кажется, ни у кого не нашлось доброго слова.

Екатерина II, тогда еще великая княгиня Екатерина Алексеевна, лишь недавно приехавшая в Петербург и ставшая женой наследника российского престола, называет Мавру Шувалову «одной из самых любезных дам империи» и «воплощением болтливости». Отмечает ее «насмешливый тон» и всегдашнюю «улыбку на устах». Возможно, именно эти качества привлекли к ней Елизавету, которая тоже в молодости была хохотушкой.

Мавра пользовалась доверием императрицы Елизаветы и, по-видимому, оказывала на нее большое влияние. Об этом свидетельствует и такой эпизод, рассказанный Екатериной. Однажды, когда Елизавета заболела, «при Дворе праздновали свадьбу одной из ее фрейлин. За столом я сидела рядом с графиней Шуваловой, любимицей императрицы. Она мне рассказала, что императрица была еще так слаба от ужасной болезни, которую вынесла, что она убирала голову невесте своими брильянтами (честь, которую она оказывала всем своим фрейлинам), сидя только со спущенными ногами с постели, и что поэтому она не показалась на свадебном пиру. Так как графиня Шувалова первая заговорила со мной об этой болезни, я выразила ей огорчение, которое мне причиняет ее состояние, и участие, какое я в нем принимаю. Она мне сказала, что императрица с удовольствием узнает о моем образе мыслей по этому поводу». То ли Елизавета послала Шувалову узнать о настроении невестки, то ли Мавра Петровна сама решила показать, что может быть полезна Екатерине, но так или иначе понятно, что она прекрасно знала придворную жизнь, полную компромиссов и временных альянсов, хорошо сознавала свое влияние и не стеснялась пользоваться им.

Умерла Мавра Егоровна в 1759 г.

Разумеется, многие не любили Мавру Егоровну. Казимир Валишевский, один из первых биографов Елизаветы, приводит в книге «Дочь Петра Великого» весьма нелестные отзывы современников о Маврушке: «Мавра Егоровна не была приятной подругой жизни, согласно свидетельству ее современников; “она была зла, как диавол, и соответственно корыстна”, утверждает один из них, добавляя, что ничто не могло сравниться с ее уродством, “это ведьма огурец”; Шерер говорит о ее “зловонном рте” — опуская другие отталкивающие подробности», а Лопиталь следующим образом определяет в 1757 году ее негласные обязанности: “Находясь день и ночь при императрице, она доставляет ей мимолетные и тайные наслаждения”». Вполне возможно, Лопиталь имеет в виду умение Мавры Егоровны чесать императрице пятки — молва приписывала именно этому умению высокое положение Маврушки и ее мужа.

Образ Мавры Шепелевой, нарисованный мемуаристами, воплощает в себе теневую сторону царствования Елизаветы, закулисную борьбу не ради великих целей, а ради личного обогащения. Но кажется, и братья Шуваловы, воплощавшие прогресс и решавшие задачи укрепления силы и величия России, не очень заботились о том, насколько чисты и нравственны их методы. В XVIII в. все пути хороши, если вели к цели, из этих мелких эгоистических интересов и складывался путь к экономическому и политическому прогрессу России. И братья Шуваловы едва ли добились тех преобразований, благодаря которым сейчас мы вспоминаем их имя, если бы их родственник Иван Иванович Шувалов не стал фаворитом Елизаветы. Он же сам воспользовался пришедшей к нему властью, чтобы оказывать покровительство Ломоносову и стать основателем Московского университета, первого университета в России, и Академии художеств в Петербурге.

Среди близких подруг императрицы три ее статс-дамы: Мария Симоновна Гендрикова, в замужестве Чоглокова, Анна Карловна Скавронская — Воронцова, Анастасия Михайловна Нарышкина, в замужестве Измайлова.

* * *

Мария Симоновна Гендрикова — дочь Симона Леонтьевича Гендрикова и (что гораздо важнее) Христины Самуиловны Скавронской, родной племянницы Екатерины І, а значит, приходилась Елизавете кузиной, но на 15 лет ее младше.

Ко Двору ее взяли вместе с младшей сестрой, и в день коронации Елизаветы Петровны весь род Гендриковых, два брата и две сестры, возведены в графское достоинство, а 19-летнюю Марию Симоновну, сверх того, вскоре пожаловали в статс-дамы. В августе 1742 г. графиня вышла замуж за обер-гофмейстера Николая Наумовича Чоглокова. Молодые поселились во дворце; детей их пеленали андреевскими лентами с плеча государыни. Через пять лет Николай Наумович стал воспитателем великого князя Петра Федоровича.

Но сначала именно Марии Симоновне Елизавета поручила ответственную задачу — надзор за молодой великой княгиней — женой наследника Петра Федоровича. Елизавета сразу догадалась, что Екатерина — девица непростая, что ей не откажешь в уме и сметливости, что она не любит своего мужа (а Екатерина этого никогда не скрывала), зато любит власть, и что ее, как магнитом, притягивают российская корона и богатства России. В такой ситуации, конечно, необходим шпион при Малом дворе — Дворе наследника престола или, как говорили тогда, «Комнат» (нем. Die Kamern) великого князя и княгини, а это немалый штат.

М.С. Гендрикова

Константин Писаренко, автор книги «Повседневная жизнь Русского двора в царствование Елизаветы Петровны» пишет: «У великого князя и великой княгини были собственные гофмейстеры (Андрей Ефимовский и Гаврила Головкин; жалованье — 1500 рублей), по два-три камергера и по столько же камер-юнкеров (получавших по 1000 и 800 рублей). Из нижних чинов великокняжеской чете выделили трех-четырех камердинеров, гоф-фурьера, несколько пажей, мундшенка, кофишенка, тафельдекаря с помощниками (всего человек двадцать или двадцать пять), не более пяти камер-лакеев и столько же гайдуков, пятнадцать лакеев и пару скороходов. Жалованье выдавалось им из общей кассы, то есть, как и остальным, из Придворной конторы. Екатерине Алексеевне дополнительно полагались три фрейлины, камер-фрау, две камер-юнфоры и две камер-метхины». Кого из них Екатерина уже перекупила? Какие тайные поручения она отдает? С кем переписывается? Императрице важно знать все это — ведь она помнит, как сама, прикидываясь глупой и кокетливой девочкой, втайне боролась за власть и победила.

Итак, нужен шпион и агент влияния, а лучше — шпионка, и 26 мая 1746 г. Елизавета назначает Марию Симоновну обер-гофмейстериной при Екатерине. Как указано в специальной записке, гофмейстерина должна следовать повсюду за ней и строго следить, чтобы никто не смел обращаться непосредственно к великой княгине, все должно идти через руки ее гофмейстерины.

К сожалению, Елизавета сделала неудачный выбор — Чоглокова, по воспоминаниям современников, глупа и не сумела втереться в доверие Екатерины и быстро стала вызывать у своей подопечной неприязнь. Екатерина пишет: «В мае месяце мы перешли в Летний