– Я тут ни при чем, – торопливо дала задний ход я. – Все вопросы к Элис. Мне убрать в мастерской?

Бенуа покачал головой.

– Все сделано, – зловеще произнес он по-английски. – Все кончено.

Еле-еле я вскарабкалась по лестнице. Скорее бы попасть в квартиру и завалиться спать! О боже… А ведь еще придется звонить Клэр. Совсем из головы вылетело. Но сначала надо зарядить телефон. Тогда и подумаю об этом. А пока приму ванну.

Сами, конечно, оказался дома. Сегодня он накинул на смуглые плечи синюю шаль с бахромой и подвел глаза ярко-синим карандашом. Явно подготовился к моему приходу.

– Дорогая! – гаркнул Сами. – Слышал ужасные, кошмарные новости. У меня есть коньяк. Отлично успокаивает.

Предложение прозвучало заманчиво, хотя Сами, скорее всего, не столько беспокоился о моих нервах, сколько жаждал узнать свежие новости. Мой сосед по квартире – тот еще сплетник.

– Весь Париж гудит! Где же мы будем брать горячий шоколад? Между прочим, наш тенор Истобан Эмереновиц отказывается петь, пока не выпьет шоколада от Тьерри Жирара! А теперь его переманит Метрополитен-опера, он сбежит от нас в Нью-Йорк – и для всего мира это будет величайшее горе!

Я усомнилась, что по этому поводу будет горевать весь мир, но вслух этого говорить не стала. Лишь попыталась улыбнуться и сказала, что беспокоиться не о чем: с Тьерри все будет в порядке. Удивительно: всего за несколько часов я вдруг превратилась в ценный источник информации.

– Ты ведь была с ним? – участливо спросил Сами. Вот она, борьба добра и любопытства. – Бедняжка. Перепугалась, наверное?

В первый раз за сегодняшний день я перестала держать себя в руках и дала волю слезам.

– Бедненькая моя, – произнес Сами и обнял меня.

Чем это от него пахнет? Опять какая-то экзотика?

– Хочешь, дядя Сами возьмет тебя на вечеринку? Ну конечно хочешь. Сейчас пойдем, ты всем все расскажешь, и тебе станет легче.

В этот вечер мне меньше всего хотелось тусоваться. Я попробовала объяснить свое состояние Сами, но тот уставился на меня с таким же растерянным видом, как Фредерик, когда я заявила, что мы постараемся воспроизвести рецепты Тьерри. Но слава богу, Сами оставил меня в покое.

Я не сомневалась, что Элис добьется своего: она из этой породы. Выходит, в ближайшее время я буду крутиться как белка в колесе. Но это не страшно: только бы справиться.

1972 год

Когда Клэр пошла в школу (увы, в ту же самую школу: Форесты хоть и переехали, но остались в своем округе), она была целиком поглощена своими делами. Но, даже несмотря на крайнюю рассеянность, Клэр в конце концов заметила, что с одной из девчонок в классе что-то не так. Поначалу она просто почувствовала, что в Лоррейн Хеннеси что-то изменилось. Вот только что? Потом все начали сплетничать и шептаться, а на бедняжке Лоррейн перестала сходиться школьная юбка. К этому моменту все уже знали: Лоррейн беременна. Некоторые говорили, что от парня из парка аттракционов, который этим летом приезжал в Кидинсборо. Мол, так закружил Лоррейн на карусели, что она совсем голову потеряла.

Конечно, дни, когда таких, как Лоррейн, отправляли в особые дома для падших женщин, закончились, но произошло это совсем недавно. И – подумать только! – Лоррейн чуть-чуть не успела закончить школу! Казалось бы, если уж продержалась до выпускного класса, можно вздохнуть спокойно, сплетничали домохозяйки на рынке. Но бедняжка Лоррейн срезалась на последнем решающем этапе. Подпала под чары паренька с озорным взглядом и отсутствующим передним зубом, грязными ногтями и длинными буйными кудрями. Лоррейн ушла из школы осенью, в середине четверти, а большинство других учеников продолжили учиться как ни в чем не бывало.

Но Клэр этот случай не давал покоя. Она никак не могла выкинуть его из головы, даже когда преподобный упомянул о нем за ужином – разумеется, с горячим осуждением и неодобрительными покачиваниями головой. Клэр представила, как носит ребенка Тьерри. А вот у нее на руках смеется пухленький розовощекий ангелочек. Клэр каждый день внимательно разглядывала живот. А вдруг?.. Да, они предохранялись, но в одной из самых смелых и откровенных своих проповедей преподобный объявил, что толку от контрацепции мало: единственная надежная защита – это целомудрие и любовь Иисуса Христа.

Клэр жалела, что они с Тьерри были так осторожны. Как-то раз она шла по главной улице с мамой и вдруг заметила Лоррейн. Мама, боявшаяся, что папе донесут об этой встрече, повернула было в другую сторону, но Клэр встала как вкопанная и поздоровалась с Лоррейн. Не смогла удержаться. Она во все глаза разглядывала фигуру бывшей одноклассницы, напоминавшую пузатую вазу. Грудь Лоррейн округлилась, высокий живот был натянут, как барабан. В голове не укладывается, что внутри живое существо. Лоррейн смотрела на Клэр одновременно и со страхом, и с вызовом.

– Удачи, – пожелала Клэр.

Они стояли на тротуаре всего две минуты, но прохожие уже начали шептаться.

– Спасибо, – буркнула Лоррейн.

Ее мать, стоявшая рядом, казалось, разом постарела на десять лет. Лоррейн не гордилась своим поведением, но ее пышущее плодородием тело выглядело гордо. Клэр единственная в школе завидовала Лоррейн и не участвовала в мерзких пересудах, замаскированных под выражение сочувствия. Будь Клэр в положении, села бы на паром и поздно вечером явилась бы к Тьерри в мансарду. Как бы он ей обрадовался! Хотя нет, Тьерри сейчас не там. Наверное, марширует где-нибудь на плацу. Но даже будь он дома, вдруг Тьерри отреагировал бы по-другому? При появлении Клэр его лицо бы растерянно вытянулось. А может, в его постели и вовсе лежала бы другая. Клэр не питала иллюзий: Тьерри пользуется немалой популярностью у женского пола. Но нет – он бы вскочил, широко улыбнулся – ах, эта неотразимая улыбка! – и стал бы целовать живот Клэр снова и снова, щекоча его усами. А потом они бы всю ночь сидели, строя планы и разговаривая про будущего ребенка: это будет самый красивый, самый хорошо накормленный малыш в Париже! А потом заря осветит крыши Рю де Риволи и ясное розовое утро превратит белые улицы в море роз, обещая еще один свежий золотистый день.

– Ты сегодня рассеянная, – заметила миссис Кар, учительница французского.

К стыду Клэр, миссис Кар очень удивилась, насколько ее владение французским улучшилось за каникулы. Теперь учительница настаивала, чтобы Клэр продолжала совершенствоваться. Клэр умная девочка, она вполне может поступить в университет, стать переводчицей, объехать весь мир… Поэтому миссис Кар выводила из себя рассеянность Клэр и равнодушие к учебе. Годы спустя сама Клэр больше всего внимания уделяла именно задумчивым и мечтательным. Трудным детям нужны четкие границы и твердая рука. Это легко. С прилежными учениками еще легче. Но попробуй достучаться до тех, кто вечно витает в облаках! Никогда не знаешь, что творится у них в голове.

Миссис Кар уже потеряла всякое терпение. Клэр говорила по-французски лучше всех ее учеников, бывших и настоящих, но домашнего задания не делала, иногда пропускала уроки, а даже если приходила, мыслями была где угодно, только не в классе. Миссис Кар втолковывала Клэр, как важно хорошо сдать выпускные экзамены, но увещевания не действовали.