Он почувствовал себя победителем!

Счастливый день перемен выпал на буйную сказочную весеннюю погоду.

Небо было голубым, как глаза незнакомки, ветерки, ласковые и шаловливые, перелетали с листка на листок, — все в мире было гармоничным и прекрасным.

Настроение у Мити было «поющим и танцующим», и только Нэля со своими домашними заботами несколько омрачила его: надо было купить множество всего и она не успевала.

Митя рассчитал, что как раз после этих походов прямиком попадает к «важной птице», где и произойдет поворот в его судьбе. Чтобы мотаться по хозяйственным делам, не надо официоза в одежде — Митя накинул легкую куртку, джинсы и отправился.

На улице он невольно остановился — так прямо и откровенно било в глаза солнце, и воздух казался напоенным ароматами райских садов, хотя это был всего-навсего Нью-Йорк.

Митя решил пройтись, теперь неизвестно когда… Защемило сердце, сжалось, нашла какая-то неведомая туча, и все померкло вокруг в предчувствии беды. Но он отогнал это ощущение — уже умел.

Первым делом он направился в бывшую лавку грека — того нет, но может, племянник напоит кофе и это как-то сгладит грусть.

Лавка была закрыта, и унылый племянник подметал плитчатый тротуар перед ней. Видимо узнав Митю, он поднес руку к старой полисменской фуражке без эмблем, Митя ответил молчаливым поклоном и вдруг почувствовал свою загадочность, раздвоенность и появившуюся внезапно рысью настороженную повадку.

Куртку он скинул и повесил на плечо — жарить стало неимоверно.

В заднем кармане джинсов ощутил какую-то тяжесть… Оказалось, нож-наваха. Когда он засунул сюда нож?.. Не упомнить.

Однако присутствие навахи возбудило его и взбодрило.

Еще вкрадчивее стала его походка, бледнело и юнело лицо с высокими скулами и раскосыми глазами, трепетали тонкие ноздри, будто предвосхищали добычу. А улицы вели его и кружили, и он отдался их хитросплетениям и тайным замыслам.

Дома становились старее, беднее, вот промелькнула афиша стриптиз-бара, где когда-то, — тысячелетие назад! — выступала Анна Шимон…

Митя шел не торопясь, — у него была уйма времени до встречи с «птицей».

А Нэля подождет, дела можно перенести и на завтра.

Из подъезда, зазвенев стеклянно-металлической дверью, вышла девочка лет пятнадцати. Она бесстрашно и открыто посмотрела на Митю круглыми черными глазами со стрельчатыми ресницами. На мочках ее ушей топорщились и цвели белые эмалевые хризантемы. Очаровательная девочка-цветок с пружинистой косой на прямой узкой спинке.

Митя пошел за ней, непроизвольно улыбаясь, а она изредка оборачивалась и строила смешные гримаски. Они как будто затеяли какую-то игру между собой…

Девочка неожиданно исчезла за углом.

Митя пропустил этот момент.

Он помчался за угол, но там никого не было. Ему стало невыносимо грустно, и он поклялся себе, что найдет эту девочку и спросит, как ее зовут. Это имя и станет именем его дочки, решил он.

Улица заканчивалась тупиком. В конце его Митя увидел вывеску «БАР» и ступеньки, ведущие вниз. Сюда она и зашла!

Митя незамедлительно спустился по битым ступеням и очутился в подвальном кафе, чистом, пустом и обычном, даже обыденном, и ничуть не загадочном.

За стойкой бара появился высокий худой человек, похожий скорее на пастора, чем на владельца увеселительного заведения.

— Что будет угодно, сэр? — спросил бармен постно.

Митя заказал яичницу с беконом, он уже проголодался, шастая по улицам, виски и почувствовал себя великолепно. Он снова подозвал хозяина и спросил, не его ли юная прелестная дочка забежала сюда? Хозяин помрачнел и отрицательно покачал головой: у него нет детей и никто сюда не заходил, кроме господина. И ушел во внутренние помещения, а на смену ему вышел здоровенный малый с мрачной рожей и направился к Мите.

Это становилось интересным!

Амбал сказал довольно дружелюбно:

— Сэр, кафе закрывается. Вам пора уходить.

«…Та-ак! Они хотят спрятать девочку с черной косичкой! Не выйдет, господа!» И Митя плотнее и вальяжнее расселся на стуле.

Тогда амбал вынул из кармана ручищу с намотанной на пальцы и запястье цепью, что могло являться и украшением и оружием.

Митя схватился за задний карман.

Сердце у него билось в горле, и восторг заполнил все клетки и клеточки его организма.

Парень заметил его движение и, близко продвинувшись к Мите, почти навис над ним.

Митя совершенно трезво подумал, что, пожалуй, завтра или сегодня его хватятся дома и в миссии. Станут разыскивать, и никто, ничего, никогда не узнает. А сам Митя будет лежать где-нибудь на дне Гудзона, либо в куче свезенного на свалку мусора…

Но как ни странно, это еще больше восхитило его уже пьяноватую и потому лихую и безответственную голову.

Но парень не собирался его убивать, он только хотел выставить этого «факин» за дверь. Он сгреб Митю за воротник и поволок к выходу, но у двери ослабил хватку, и Митя, собрав все свои силы, вывернулся, отскочил в сторону и почему-то закричал амбалу по-испански:

— Дубина! Глупый фонарный столб! Ты ничего не понимаешь! Ваша девчонка похожа на мою дочь!

Парень неясно посмотрел на него и ушел во внутренний коридор. А Митя гордо сел на свое место и отпил добрый глоток виски. Инцидент с вышибалой необыкновенно поднял его тонус.

А день начал склоняться к своей середине. И кафе почти все время пустовало.

Митя сидел, пил и чего-то ждал. Хозяин не показывался. Девочка… Была ли она? Или она вовсе не существовала, а лишь пригрезилась Мите?

Один амбал стоял за стойкой и в который раз уже взглядывал на Митю. Тот, не выдерживая одиночества, крикнул ему:

— Эй, посиди со мной!

Парень молча присел за столик, и Ми́тя сказал:

— Что за дела? Посидеть, выпить не с кем. А у меня такой день. Я завтра улетаю на родину, в Испанию. У меня последний вечер здесь, и неужели нельзя отнестись ко мне по-доброму?

Амбал долго изучал Митю и наконец произнес:

— Ладно, посижу с тобой.

На это Митя, поняв, что как-то завоевал доверие парня, брякнул:

— Послушай, пригласи ту девочку, что похожа на мою дочь. Я просто посмотрю на нее. Моя — очень далеко, и я вряд ли ее скоро увижу…

Парень молча встал и ушел, а Митя стал нетерпеливо ждать.

И вдруг из внутреннего коридора вышли все трое: еще более унылый хозяин, парень и «крахмальная девочка».

Хозяин стал за стойку бара, а парень и девочка подсели к Митиному столику.

Парень, мрачно глядя на Митю, сказал: