Пошли сначала к Словенским источникам. Около них всё строго: нельзя взбираться на склон, мусорить и вязать на ветки ленточки – языческое это дело, не православное. Но можно-нельзя, но что ж люди-то такую дорогу ехали, чтоб сразу уехать, не отметившись? Бабушки балансируют на скользкой земле и привязывают, конечно же. Повыше на ветку. Чтоб вернуться? Чтоб исполнилось желание? Чтобы что?

На озере гордая семья из шести лебедей, подплыли близко, показали «гадких утят» и интеллигентно попросили хлеба. А у меня с собой не было. Мне стало стыдно. Пришлось уйти. Мне, они-то остались.

Сам Изборск красив, ухожен и по-западному продуман. Частные музеи, трактиры, блинные и сувенирные лавки – всё для честного отъёма денег у приезжих. На главной улице вывески с ятями. Открытая дверь на почту с огромной надписью: «Пошли открытку из Изборска!»

Я послала.

Еще в Никандрову Пустынь поехали, в мужской монастырь в 70 км от Пскова по проселочной разбитой дороге. Настолько разбитой, что все как один выходящие на дорогу деревенские заборы все как в чешуе, украшены всевозможными потерянными в дороге дисками от колес.

– Не любят Никандрову Пустынь местные. Монахи там собрали коммуну наркоманов, которые соскочить пытаются, работают за еду. Так вот, сильно шастают по соседним деревням. Безобразят. Путь у них в голове сбит, а многие из них и вообще застыли, как мухи в янтаре, – пояснил проводник.

Когда приехали, увидели стадо козлят, которые сразу принялись топтать нам ноги и жевать шнурки. Пожевали, помусолили и снова ушли пастись. У избы застыла группка мужиков, бородатых, молчаливых, бедновато одетых, кто во что.

– Можно у вас где-нибудь чай попить с дороги? – спросила.

Те совсем замерли, словно их спросили о неприличном, переглянулись и показали на идущего к нам священника.

Послушник Авель, услышав просьбу, позвал нас в один из домов, выкрашенный в ярко-синий цвет.

– Извините нас, мы с дороги, долго добирались, путники, – пыталась объяснить я.

– Путник есть Господь! Проходите.

Нас пригласили в трапезную, которая была уже накрыта на всех к ужину – глубокая тарелка, большая ложка и кружка каждому, всего человек на 30. Иконы на стенах, рушники, цветы, списки дежурных. Из кухни огромный детина со светлой кучерявой бородой – как в кино – вынес одну за другой две большие алюминиевые кастрюли: в одной щи из крапивы, в другой макароны по-флотски, только вместо мяса – скумбрия (мясо им нельзя). Плошка с острым соусом, плошка с самодельным лечо и грубо наструганная свекла с чесноком, компот – вот обед для коммуны. Да, и монастырский хлеб, за которым сюда специально приезжают отовсюду. Вошли мужики, мухи в янтаре, стали усаживаться за стол. Прочитали молитву. Принялись за обед.

Интересный день, необычный… И тоже запомнился, но не только щами с крапивой (вкуснейшими, кстати), а лицами людей, у которых нет ни прошлого, ни настоящего, но я очень надеюсь, что у них, хотя бы у части, есть будущее.

Последние годы до пандемии и этого проклятого вируса мы семьей почти ежегодно ездили в Ниццу, ведь Прованс – это когда много друзей, солнца, вина, лаванды, вкусов, ароматов и всякого такого же прекрасного и необходимого для счастья. А еще море, климат, близость к Монако и Италии, один из лучших блошиных рынков юга, что для меня тоже имеет значение, в общем, Ницца – город сам по себе невероятно обаятельный и отдыхательный. Пока поездки возобновлять страшновато, но летом мыслями всегда там, в Ницце, на Английской набережной.

В Ницце главное гулять, мерить город ногами, менять направления, делать круги по понравившимся улочкам, путать, как шутил папа, африканскую разведку. Однажды, чуть ли не в первый приезд, случайно загуляла на блошиный рынок. Он хоть и на главной пешеходной улице, Кур Солея, но я-то шла издалека. И набрела. Он очень хорош, думаю, в десятке лучших в Европе, уж поверьте мне, сколько я всего навидала. Сюда в основном привозят старое добро из Италии (до Сан-Ремо всего 40 минут), да из Прованса. По понедельникам тут весь бомонд. Просто пройтись, присмотреть что-то, поторговаться, выпить кофейку, снова пройтись, купить наконец присмотренное или расстроиться, что его уже купил кто-то другой – целый ритуал!

Улица эта рядом с морем была пешеходной всегда, вся в тавернах, кофейнях и забегаловках, народ постоянно клубился, поэтому и решили именно на ней установить во времена Французской революции гильотину. Где ж, как не в самой толпе! Вот и поставили небольшую такую, аккуратненькую гильотинку для обезглавливания непослушного народа, вроде нашего лобного места на Красной площади. На ночь гильотину закатывали в пещеру в скале, чтоб никто не разобрал на части и не спёр, такое тоже могло случиться. И что интересно, эта гильотинная пещера осталась до наших времен! Сейчас в этом пещерном помещении антикварный магазин, которых тут в изобилии. Но такой точно один в своем роде! Зашла туда с друзьями, которые знают хозяина, любопытно же. Весь зал в люстрах и зеркалах. Внизу торговля идет, наверху живет сам антиквар по имени Анри.

– Пойдемте, покажу, что у меня наверху, только там бардак после потопа. Зимой такой ливень был, все вспучилось!

Верх на самом деле очень артистичный, бардачно-творческий и необычный. Большая коллекция детских деревянных машинок начала-середины прошлого века, большой портрет Брежнева, невозмутимо смотрящего на кухонный стол, набор случайных историческо-бытовых предметов и главная достопримечательность – ванная комната, вырубленная в скале, с закругленной дверью от самолета. Без всякой плитки, безо всего, просто черная скала и белая ванна.

– Как вам здесь живется, место же необычное, призраки не приходят? – спрашиваю.

– Нормально, – отвечает. – Приходят, но с ними даже и не поговоришь, они все без головы…

Интересный оказался этот Анри. Пригласил нас съездить к своим друзьям в замок недалеко от Грасса. Замок, конечно, не очень старый, извинился, всего лишь середины 19 века, но вдруг вам было бы интересно посмотреть? Еще бы! Мы с удовольствием согласились, хоть я в замках не раз бывала, но только с экскурсией по замкам Луары, скажем, в группе, организованно и многолюдно. А тут целый частный замок, любопытно же, как раньше семья в нем жила. Приехали. Все как в кино: открылись старые кованые ворота, машина зашелестела по гравию и подвезла к трехэтажному большому замку в готическом стиле, немного обветшалому, с благородной патиной и двумя рыцарями при входе. Все подробно показали, ну я и повысматривала, как она, раньше-то, жизнь в замках шла. Гулко, квадратных метров немерено, пока дойдешь после ужина до спальни, опять, наверное, проголодаешься. Даже если семья большая, такую площадь очень сложно покрыть! Но в замках, как принято, на первом этаже обычно публично-общественные помещения под названием залы. Зал-столовая, скажем, и на столовую этот стадион в нашем пролетарском понимании совершенно не похож. Резные высоченные потолки, простор, окна от самого верха до пола, стол, уходящий за горизонт, камин с фигурами. Потом бальный зал, втрое больше столовой, ну, это вы понимаете, для чего – соседи подъезжают в каретах, брильянты, декольте, парики, монокли, ливреи, танцы… Дочки на выданье, вздымающаяся грудь, милые обмороки, зорко приглядывающие мамки-няньки, а еще пиковые дамы с индюшачьими шеями и слуховыми трубками и лиловые негры, подающие манто. В таких огромных залах обычно два камина, туда можно спокойно войти (если в них не разожжен огонь, конечно) и пристально посмотреть наверх в дымоход, чтобы поздороваться с привидением. Привидения в таких замках точно должны быть, просто обязаны! Вообще, камин – самая важная часть интерьера, разумеется, в каждой комнате. Любой человеческий закуток должен быть оборудован камином, иначе просто не выжить в этом холоде и продроге. Часто камина на огромную залу в стародавние времена не хватало, и по углам комнаты еще ставили железные корзины с горящими углями. Сейчас в замке проведено отопление.