Через несколько часов после того, как она ушла, Люк набрался храбрости и позвонил по номеру, указанному на визитке, которую разыскал накануне, — хотел связаться с Деннисом Борметом, тем самым, который проверял Брайана на предмет профпригодности для работы в частной охранной службе. Тот долго не брал трубку, и Люк уже приготовился оставить сообщение на автоответчике, как вдруг услышал недовольный голос:

— Алло!

— Здравствуйте! — Люк замялся.

— Может, назоветесь?

Кажется, Деннис Бормет что-то жевал. Только теперь Люк вспомнил, что звонит человеку в воскресный вечер.

— Это Люк Ричардсон, несколько недель назад мы с вами общались по поводу Брайана Гуреллы. Вы звонили мне с проверкой.

— Да, припоминаю… А в чем дело?

— Я дал ему рекомендации, однако в свете последних событий мне хотелось бы отозвать их. Я узнал, что Брайан Гурелла — алкоголик. Вы, наверное, и так проводите какие-то тесты, но я решил, что в любом случае стоит позвонить.

— А почему вы решили, что у него зависимость?

Люк услышал, как зашуршали бумаги. Выходит, Деннис Бормет заинтересовался.

— Я видел его в бессознательном состоянии. Рядом стояли какие-то таблетки. Вдобавок ко всему он перевернул все вверх дном: побил посуду, поломал мебель…

Воцарилось молчание. Люк знал эту тактику со времен, когда его допрашивали о смерти мамы. Так они надеялись выудить побольше информации.

— Мистер Ричардсон, давайте я перезвоню вам в понедельник, и мы поговорим более подробно. Я запишу наш разговор.

— Запишете — в смысле на диктофон?

— Да. Разумеется, все будет строго конфиденциально. Никто не узнает, что вы звонили.

Люка охватило тревожное чувство, но вместе с тем он радовался, что Брайана ждет возмездие. Если ему откажут в работе, Энни по-прежнему будет поблизости. Пусть только попробует ее хоть пальцем тронуть!

— Конечно, звоните завтра. Простите, что побеспокоил в выходной.

Нажав на кнопку отбоя, Люк бросил телефон на диван, ощущая себя победителем. Хотя… Вообще-то он позвонил не только ради Энни. Ему хотелось, чтобы она осталась.

Люк пожал плечами, пытаясь прогнать чувство вины. Пускай им двигали не вполне альтруистические мотивы, все равно поступок правильный. Следующим утром по пути на работу он поговорил с Деннисом Борметом. А еще через день ему позвонил начальник Денниса. С тех пор Люк не расставался с телефоном — все ждал, что Энни позвонит и позовет его на помощь.

Сегодня он лежал в постели, не в силах подняться. Скоро надо будет встать и включить компьютер — хотя бы сделать вид, что работает из дома. Выходить на улицу не хотелось. Наверняка придет письмо от Натали. В нем она будет вспоминать про их свадьбу, подробно опишет все — как накануне вечером они сочиняли брачные клятвы, засиделись за полночь, и лишь тогда он сообразил, что видит невесту в день свадьбы… Раньше такое письмо приободрило бы Люка; теперь же его пробирала дрожь при мысли о том, что придется читать о самом счастливом дне в его жизни.

В конце концов пришлось встать — мочевой пузырь грозил лопнуть. Затем Люк отправился в душ и тер себя мочалкой до красноты. Посмотрел в запотевшее зеркало — побриться или оставить щетину. Натали она нравилась. Люк заткнул раковину пробкой и достал из упаковки новый станок. Шкафчик в ванной опустел без флакончиков Натали.

Когда раковина наполнилась горячей водой, он закрыл кран — и тут услышал дверной звонок. Затем в дверь громко постучали.

Люк чертыхнулся. Видеть никого не хотелось. Снова звонок. Вздохнув, он вытащил пробку и вытер лицо полотенцем, потом натянул футболку, валявшуюся на постели, и по привычке схватил телефон. В дверях стоял тощий студент в хипстерских темных очках, держа в руках синюю керамическую вазу с тюльпанами.

— Здравствуйте! Люк Ричардсон?

Он прочитал его имя по желтой бумажке. Скорее всего, счет.

— Да. — Люк чуть прищурился от солнца.

— Это для вас. Распишитесь вот здесь, пожалуйста. — Студент сунул Люку вазу и протянул бланк с ручкой.

— Хорошо, подержите, я поставлю вазу. — Люк отдал ему телефон.

Парень — на бейджике у него значилось имя Кэл — пожал плечами. Люк прошел в дом, локтем сдвинул со столика почту и водрузил вазу на свободное место. Из цветов выпал голубой конверт.

Тот, кто послал цветы, отправлял и письма. Люк не стал ощупывать конверт, чтобы проверить, сколько там листов. Он выскочил на порог.

— Вот счет!

Люку хотелось поспешно выхватить листок у Кэла, но он усилием воли сдержался, спокойно взял протянутую бумагу и вперился в строчки:

Внизу страницы стояло перечеркнутое имя — доктор Н. Таунсенд. Поверх было написано: «Анонимно».

Выходит, цветы и письма посылал небезызвестный доктор Нил… Люк сжал в руке злополучный счет. Почему? Неужели этот человек играл столь важную роль в ее жизни? Почему он то и дело возникает сейчас? Кто он, черт возьми, такой? Внутри забурлил гнев, захотелось обрушиться на боксерскую грушу и выпустить пар.

— Здесь распишитесь! — Кэл указал на нижнюю графу.

Люк было черканул свою подпись, но тут ему в голову пришла мысль.

— А можно мне оставить его себе?

— Слушайте, мне заплатят, если я верну квитанцию с вашей подписью. Может, сфотографируете?

Отличная идея. Люк забрал у парня телефон и сделал снимок. Наконец-то у него есть доказательства. Проверив, все ли видно на фотографии, он расписался внизу и вернул листок Кэлу.

Оставшись один, Люк взглянул на вазу с цветами. Там осталась карточка из цветочного магазина. На ней от руки было написано:

— Лгунья! — прошептал Люк.

Да-да, все так. Что бы она ни скрывала при пособничестве этого доктора, Натали лгала ему десятилетиями.

— Лгунья! — Его голос эхом прокатился по пустому холлу и затих где-то на лестничной площадке. Перед глазами поплыли красные пятна, дыхание прерывалось, будто бы он только что бегом бежал.

Люк схватил вазу — каждый цветок напоминал об обмане.

— Лгунья! — закричал он и швырнул вазу в стену. На пол посыпались осколки. В луже воды сгустками крови лежали красные цветы.

— Да пошла ты!.. — Колени подкосились, Люк обессиленно опустился на пол. Кто он теперь? Где та жизнь, которую не только он, но все вокруг считали идеальной? Разбилась на осколки, как эта ваза…

Вода подбиралась к голубому конверту, который так и лежал на полу. Люк протянул руку, чтобы спасти письмо, а потом вдруг резко отдернул и отвернулся. Черт с ним, пусть мокнет, и да растворятся все ее слова.